Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности - Василий Звягинцев

Давно это было, а заноза от пустячного, в общем, разговора с молодым идеалистом до сих пор осталась.

Не прошло и двух минут, как весь полувзвод уже лежал по обе стороны пути, разбираясь в обстановке. Пулеметам и картечнице Басманов раньше времени стрелять не велел. Нечего перед врагом карты раскрывать. Сначала следует сообразить, с кем дело имеешь. Однако стволы приказал направить по наиболее угрожаемым направлениям.

Поезд продолжал понемногу сдавать назад, чтобы укрыться за невысоким ко́пье[87].

До встречного состава было метров четыреста, и вокруг него разгорелся нешуточный бой.

Обстановка в общем и целом понятная: сколько раз такое же случалось в нейтральных полосах между белыми и красными, составлявших моментами сотни километров в ширину. И там творили что хотели всевозможные атаманы, зеленые просто, красно-зеленые и бело-зеленые. А также местные отряды самообороны, от обычных бандитов мало чем отличающиеся. Все считали железную дорогу зоной своих экономических интересов.

— Игнат Борисович, — локтем толкнул капитана Басманов, — сходить бы, посмотреть, что там, кого и как.

— Да запросто. Вы тут оставайтесь, а я быстро…

Ненадо тихим свистом подозвал ближайших офицеров.

— Двое — по левой стороне насыпи, вы двое со мной, по правой. Стрелять только по команде. Сначала разберемся. Если что — ножами поработаем.

Разбираться было в чем. Чей и откуда поезд, кто на него напал и так далее.

А напряженность огня со всех сторон возрастала. Понятно было, что бьют почти наобум, по направлению и на слух.

Разведчики исчезли в темноте, но темноте условной. В зеленом поле ноктовизора Басманов видел размазанный, потому что на пределе досягаемости прибора, другой поезд. Паровоз и четыре, нет, пять вагонов. Один бронированный, остальные пассажирские. Из окон и с тендера отстреливаются, судя по ярким бутонам дульного пламени, человек тридцать. У них же и пулемет, используемый с аккуратностью. Даст две-три короткие очереди в темноту и замолкает. Патронов, что ли, мало или умный человек им командует?

С двух сторон пути из винтовок палили торопливо, то залпами, то россыпью. Гораздо больше стрелков, чем на поезде.

Для того чтобы вчерне оценить обстановку, опытному офицеру большого труда не требовалось. Видели, не раз видели.

Скорее всего, английская потрепанная рота, а то и сводное подразделение разгромленной бригады, оставшееся в глубоком тылу противника, вышло к полотну дороги и село в засаду. Грамотное решение, нужно признать. Пешком до рубежей, где свои войска могли занять оборону, шлепать и шлепать. Может, три дня, а может, и неделю. По вражеской территории, где рыскают конные дозоры буров. А если захватить поезд, можно с относительным комфортом, а главное — быстро добраться до прифронтовой полосы. Дальше — что бог пошлет, но все равно это лучше, чем несколько сот километров плестись пешком, голодая, бросая по пути ослабевших, больных и раненых.

Сам Басманов, оказавшись в подобном положении, поступил бы именно так.

Оттого и путь они не взорвали, и стреляют с осторожностью, боясь повредить паровоз.

Игнат Борисович вел своих людей в рост, сильно забирая вправо, чтобы выйти прямо в тыл нападающим. Офицеры не считали нужным даже пригибаться, не то чтобы ползти. Метров двести их никто не заметит. Темно, никакого тылового охранения верняком не выставлено, а если вдруг и да — без разницы. У дороги светлее, чем в поле, шума достаточно, чтобы звук шагов заглушить.

В любом случае Ненадо англичан за серьезного противника не считал. А уж деморализованных окруженцев — тем более. Нормальным, достойным себя противником он считал только немцев на Западном фронте, когда воевал с ними в составе Особой русской бригады в шестнадцатом году. Ни красные в Гражданскую, ни те мятежники, с которыми довелось разбираться в Москве князя Олега, на серьезных вояк не тянули.

В ста метрах от левого фланга обстреливающих поезд он приказал офицерам залечь.

Привстав на колени за холмиком, посчитал количество англичан. Да, человек сорок. И с той стороны насыпи, судя по напряженности огня, столько же.

Совсем далеко, на краю видимости, он различил сбатованных[88]лошадей при нескольких коноводах. Там же — несколько одноколок, санитарных или транспортных.

Сочувствовать он никому не собирался, хотя и понимал тяжелое положение неприятеля.

В безоружных, пробирающихся по вельду к своим окруженцев он бы стрелять не стал. А эти ведь сами стреляют! Так что и думать не о чем.

Ни рота, ни взвод ему были не нужны. Из трех автоматов в спины, короткими очередями… И хватит!

…Уцелевших англичан, не успевших скрыться в темноте или ускакать верхом, с поднятыми руками согнали в свет прожекторного луча паровоза. Всего двадцать восемь человек, часть легко ранена. Тяжелых практически не было, офицеры стреляли как в тире, значит, в основном наповал. Ранения были больше от рикошетов и излетных пуль с дальних вагонов бурского поезда.

Басманов шел рядом с Ненадо, выбирая из шеренги пленных офицеров. Таковых оказалось всего трое, грязных, одетых в сильно потрепанную форму.

В это время со стороны чужого поезда появилось около десятка бородатых буров с винтовками, в длинных суконных плащах домашней выделки. Впереди шел мужчина, выглядевший поприличнее других, одетый почти по-европейски, в заломленной стетсоновской шляпе, френче и английских кавалерийских сапогах. Был он чисто выбрит, в руке держал на изготовку маузеровский пистолет с пристегнутым прикладом.

Где-то Басманов его видел. Кажется, фельдкорнет из окружения генерала Жубера.

Бур тоже узнал Басманова, козырнул по-военному, назвал себя. Ну да, Людвиг де Кемп, наверное, из немецких переселенцев второго поколения.

— Господин полковник, — с нескрываемым удивлением и одновременно облегчением спросил фельдкорнет, — какими судьбами? Вас послал нам сам бог.

— Не думаю, что непосредственно бог. Скорее всего, от его имени действовал президент Крюгер, пригласивший нас с полковником Сугориным на совещание в Преторию. Завтра утром. Мы успеваем?

Кемп ничего не ответил, поманил полковника в полумрак за паровозной будкой, накинул ремень кобуры на плечо.

Там Басманов протянул открытый портсигар буру, щелкнул зажигалкой, прикрывая огонек ладонями. Фельдкорнет с удовольствием затянулся, все ж таки русские папиросы, набитые смесью турецких и крымских табаков, были куда ароматнее и эффективнее местного горлодера.

— Мы вам очень благодарны, — повторил Кемп, — вы снова подтвердили свои великолепные боевые качества. У вас нет потерь?