Бедная мисс Финч - Уилки Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Я вернулась к милому папаше обнадеженная. На следующий день мой сыщик почтил меня визитом.
— Нет ли новостей? — спросила я.
— Уже есть, сударыня. Чиновник в пароходной конторе помнит, что продал однажды билет господину со страшным синим лицом. К несчастью, его память не сохранила подробностей. Он не может точно припомнить ни имени путешественника, ни места, куда он отправился. Мы знаем только, что он уехал или в один из итальянских, или в один из восточных портов. Это все, что мы знаем.
— Что же нам теперь делать? — спросила я.
— Я предлагаю, с вашего позволения, послать описание наружности джентльмена по телеграфу сначала в различные итальянские порты. Если в ответ не получим о нем никаких известий, мы попробуем запросить восточные порты. Вот план действий, который я имею честь предлагать вам. Одобряйте вы его?
Я искренне одобрила его и ждала результатов со всем терпением, какое только имела.
Следующий день прошел, и ничего нового не случилось. Мой несчастный отец был плох. Негодяйка, причинившая бедствие (и убежавшая с его соперником), была у него в мыслях постоянно, что волновало его и мешало выздоровлению. Почему таких вредных тварей, бессердечных, вероломных, алчных животных в образе женщины, не держат в тюрьме? Вы запираете в клетку бедную тигрицу, которая нападает на вас только тогда, когда голодна или не может добыть другой пищи для своих тигрят, и оставляете другое, гораздо более опасное животное рыскать свободно и под покровительством закона! О, нетрудно понять, что законы издают мужчины. Ну да все равно. Женщины продвигаются понемногу вперед. Подождите. Двуногой тигрице придется плохо, когда вы займете места в парламенте.
Четвертого сентября я получила письмо от сыщика. Были уже новые известия об Оскаре!
Человек с синим лицом высадился в Генуе и был прослежен до станции железной дороги, идущей в Турин. Дальнейшие запросы были уже посланы в Турин по телеграфу. Между тем на случай, если искомое лицо вздумает вернуться в Англию через Марсель, опытные люди, снабженные описанием его наружности, будут дежурить в различных общественных местах и встречать путешественников, прибывающих по суше и по морю, и сообщат мне, если появится человек с синим лицом. Мой модный сыщик предлагал рассмотреть этот план и ждал моего одобрения и получил его с благодарностью в придачу.
Дни проходили, а состояние здоровья милого папаши все колебалось между переменой к худшему и переменой к лучшему.
Мои сестры захворали, бедняжки, от пережитых волнений. Все, по обыкновению, повисло на моих плечах. День за днем мое возвращение в Англию, казалось, отодвигалось все дальше и дальше. Ни строчки в ответ не получила я от мистрис Финч. Это само по себе раздражало и волновало меня. Мысли о Луцилле теперь не покидали меня ни на минуту. Сколько раз порывалась я написать ей, и каждый раз все то же препятствие останавливало меня. После случившегося между нами я не могла написать ей прямо, не возвратив сначала ее прежнего доверия ко мне. Я не могла этого сделать, не входя в подробности, открытие которых было еще, может быть, опасно.
Что же касается обращения к мисс Бечфорд, то я уже подвергла испытанию терпение старухи в этом отношении перед отъездом из Англии. Если бы я сделала это вторично, не имея для этого другого предлога, кроме своего беспокойства, упрямая роялистка, по всей вероятности, бросила бы мое письмо в огонь и отвечала бы своей республиканской корреспондентке презрительным молчанием. Гроссе был третьим и последним лицом, от которого я могла надеяться получить известие. Но — признаться ли? — я не знала, что сказала ему Луцилла о нашей размолвке, и моя гордость (прошу вас вспомнить, что я нуждающаяся иностранка), моя гордость возмущалась при мысли навлечь на себя какое-нибудь оскорбление.
Однако одиннадцатого сентября мое беспокойство стало так невыносимо, опасение, что Нюджент воспользуется моим отсутствием причиняло такое страдание, что я решилась, наконец, написать Гроссе. Можно было также предположить (дневник показал вам, что мое предположение оправдалось), что Луцилла сказала ему только о печальной причине моей поездки в Марсель и ничего более. Я только что открыла свой ящик с письменными принадлежностями, когда доктор, лечивший моего отца, вошел в комнату и объявил радостную новость, что он, наконец, ручается за выздоровление милого папаши.
— Могу я уехать в Англию? — спросила я с волнением.
— Не теперь. Вы его любимая сиделка, вы должны приготовить его постепенно к мысли о разлуке с вами. Неожиданность может вызвать у него перемену к худшему.
— Я не сделаю ничего неожиданного. Только скажите мне, когда смогу я безопасно для здоровья отца уехать отсюда?
— Пожалуй, хоть через неделю.
— Восемнадцатого?
— Восемнадцатого.
Я закрыла свой письменный ящик. Я получила надежду вернуться в Англию через несколько дней, не позже чем до меня дошел бы в Марсель Ответ Гроссе. При таких обстоятельствах лучше было дождаться возможности навести справки лично, ничем не рискуя и никому не кланяясь. Сравнение чисел покажет вам, что если б я в этот день написала Гроссе, то было бы уже поздно. Я решилась написать одиннадцатого, а Луцилла с Нюджентом покинули Рамсгет пятого.
В продолжение всего этого времени только одно незначительное известие вознаградило за наши поиски Оскара, и это известие показалось мне невероятным.
Сообщили, что его видели в одном военном госпитале, кажется, в Александровском госпитале в Пьемонте, ухаживающим под наблюдением докторов за тяжело раненными солдатами, участвовавшими в войне Франции и Италии против Австрии. (Вспомните, что я пишу о событиях 1859 года и что Виллафранкский мир был подписан только в июле этого года). Ухаживание за ранеными в госпитале показалось мне занятием до такой степени не соответствующим темпераменту и характеру Оскара, что я посчитала это известие о нем ложным.
Семнадцатого сентября я взяла паспорт и уложила большую часть своих вещей в надежде отправиться в Англию на следующий день.
Как ни старалась я приучить моего бедного отца к мысли о разлуке со мной, он никак не соглашался отпустить меня, так что я наконец принуждена была согласиться на сделку. Я обещала, когда дело, призывавшее меня в Англию, будет окончено, возвратиться опять в Марсель и проводить моего бедного отца в Париж, лишь только он будет в состоянии выдержать переезд. С этим условием я получила разрешение уехать. Как ни бедна я была, но, не колеблясь, предпочла опустошение своего тощего кошелька издержками на двойное путешествие дальнейшему неведению того, что происходит в Рамсгете или в Димчорче, смотря по тому, где находится Луцилла. С тех пор как я освободилась от беспокойства за своего отца, не знаю, что мучило меня сильнее — страстное ли желание помириться с моим другом или опасение, не сделал ли Нюджент какого-нибудь зла во время моего отсутствия. Беспрерывно спрашивала я себя, показала или нет мисс Бечфорд мое письмо Луцилле. Беспрерывно старалась я отгадать, удалось ли мне обличить Нюджента и сохранить Луциллу для Оскара.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!