Фехтмейстер - Владимир Свержин

— 12 июня 1903 года из Петербурга скрылся полковник Мияги, — задумчиво проговорил контрразведчик.

— Точно так, — подтвердил конногвардеец. — Насколько мне известно, выходец из старинного и знатного самурайского рода Сабуро Мияги не принадлежал к так называемым воинам-теням — ниндзя, однако в тренировочном лагере «Черного океана» он получил отличную подготовку, во многом построенную именно на их методиках. Ему не составило бы труда войти и выйти через открытое окно пятого этажа, как и убить противника голыми руками, не оставляя следов.

— Что же было дальше?

— Дальше он долго пробирался домой. Согласитесь, японцу непросто добраться из Петербурга, скажем, во Владивосток, не привлекая к себе внимания. Особенно если по всей стране его разыскивает контрразведка и жандармерия. Уже в Маньчжурии Мияги решил не везти на родину всю добычу целиком. Он прихватил с собой экспериментальный образец аппарата, а бумаги припрятал.

Нужно ли говорить, что такое изобретение может стоить огромных денег, к тому же было неясно, как руководство «Черного океана» посмотрит на передачу столь грозного оружия правительству. Ведь имея на руках подобный козырь, можно ставить и смещать правительства по своему усмотрению.

Последствия не заставили себя долго ждать. Боевые испытания аппарата Филиппова привели японцев в восторг.

— Что вы имеете в виду?

— Помните взрыв линкора «Петропавловск»?

— Ну как же? Гибель сотен матросов и офицеров, смерть адмирала Макарова…

— Чудом выживший великий князь Кирилл Владимирович, и так далее, и так далее… — продолжил ротмистр. — Считается, что «Петропавловск» налетел на связку мин, установленных во время атаки японских миноносцев. Заявляю вам официально: никаких мин в акватории не было, японцы физически не могли их поставить. Вся их атака была лишь прикрытием для испытаний нового оружия! Аппарат Филиппова привел микадо в восторг, и полковник Мияги отправился в Маньчжурию за чертежами и записями покойного Михаила Михайловича. Как вы, наверно, уже догадались, я был послан ему навстречу. Именно с этой целью я и перебрался в Россию.

— Вам удалось схватить Мияги, это мне известно, — кивнул Лунев. — А что же записи?

— Не беспокойтесь, они в надежном месте, — заверил ротмистр. — Согласитесь, было бы глупо и весьма неосторожно оставлять столь опасную игрушку в этом мире.

— Вы беретесь решать за нас, что хорошо, что плохо? — возмутился Лунев.

— Да, — с грустью вздохнул Чарновский, — как бы это ни было вам обидно. Но вы же умный человек, подумайте сами, окажись это страшное оружие у России лет десять назад, нет сомнений — Япония была бы повержена в считанные дни. А затем появился бы еще какой-нибудь Мияги или же английский Филиппс, и очень скоро каждая уважающая себя держава обзавелась бы подобным смертоносным устройством. Вспомните историю — ни одно секретное оружие не остается секретным сколь-нибудь долгий срок.

Покойный Михаил Михайлович заблуждался, его оружие не могло прекратить все войны, оно могло уничтожить человечество. Простите уж, — ротмистр вздохнул и развел руками, — это было не в ваших и не в наших интересах.

Но вернемся к японцам. Мне удалось захватить Мияги, когда он уже достал бумаги Филиппова из тайника. Удалось взять его в плен, хотя надо сказать, это было непросто. Однако доставаться живым русской контрразведке этому гордому самураю очень не хотелось. Он сделал трюк, который известен в Японии всякому представителю благородного сословия воинов: перетянул ниткой мизинец на ноге, и, когда тот начал отмирать, снял петлю. Трупный яд очень быстро отравил кровь, и Сабуро Мияги скончался буквально на пороге вашего штаба. К сожалению, под Инкоу меня ранило, и я не успел предупредить конвоиров о возможности подобной каверзы.

— Да, очень печально.

— Не то слово. Ведь бойцы «Черного океана» наверняка знали, куда и зачем отправился Мияги. Уверен, теперь они желают получить архив Филиппова обратно. С началом войны японцы вновь обрели возможность ездить в Россию и, конечно же, не преминули воспользоваться случаем для решения давно ждущей задачи. Скорее всего меня они считают простым исполнителем. Вы их интересуете куда больше.

— Но я ни слова не сказал с Мияги. Когда его доставили в штаб, он уже еле дышал.

— Вряд ли японцы знают об этом, — покачал головой Чарновский. — В любом случае они желают либо отомстить нам, либо заполучить документацию. И в том и в другом случае Лаис нужна им как заложница. Надо признаться, они весьма наблюдательны. Бог весть как им это удалось, но они точно выявили связывающую нас болевую точку. И как водится, безжалостно ударили туда. Полагаю, следующим ходом они захотят встретиться с нами с глазу на глаз.

В дверь кабинета постучали.

— Ваше высокоблагородие, — на пороге стоял один из дневальных, — тут мальчонка прибег, записку для вас оставил.

* * *

Григорий Иванович Котовский, вернее, штабс-капитан Котов, поглядел на свесившееся из открытой дверцы «даймлер-бенц» тело в форме майора австрийской армии.

— Да, неудачно вышло. — Он почесал крупную бритую голову рукоятью маузера. — Живой бы он нам больше пригодился.

Вот уже второй день его особый рейдовый эскадрон кружил вокруг городка Каркурц, ища лазейки. Как сообщали местные жители, на днях в город приехали какие-то очень важные начальники, заняли ратушу под штаб, и теперь на площади перед этой старой замковой башней такая кутерьма, что ни пройти, ни проехать. Автомобили, адъютанты, штабисты… На беду, Каркурц, где прежде стояла лишь сотня гонведов[34], теперь охранялся двумя батальонами немецкой пехоты при трех броневиках да плюс к тому дивизионом австрийских гусар. Как ни крути, силы неравные.

И все же знаменитого на всю Россию мастера налетов не оставляла мысль пробраться в Каркурц под самым носом врага и устроить там «гулянье с фейерверком». Направлявшийся в Каркурц майор с корреспонденцией мог бы, вероятно, многое поведать о системе обороны городка, но, как говорится, мертвые — хорошие слушатели и плохие собеседники.

Один из взводных командиров его эскадрона, бывший подпоручик сербской армии Дундич открыл лежащий у ног мертвого офицера портфель.

— Что тут у нас? — произнес он, вытаскивая один из лежащих там конвертов. — Угу, — взводный пробежал глазами ровные, как строй гренадеров, строки, — сообщение о том, что в распоряжение генерала фон Линзингена направляется бронепоезд «Панцер Цуг 16», экспериментальная модель.

Подпоручик глянул на командира темными глазами, в которых проглядывали странные отблески пламени.

— Григорий Иванович, я, кажется, рассказывал вам о том, как жил за океаном в Техасе…

* * *

Железный динозавр, именовавшийся «Панцер Зуг 16», пыхтя, наползал на крошечную станцию Польхау, медленно сбрасывая ход. Это стальное чудовище было гордостью эскадры сухопутных броненосцев императора Франца-Иосифа. В отличие от пятнадцати старших братьев он нес не два, а три орудия, причем одно калибром 105 мм, и 10 пулеметов вместо 6.