Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

Но на следующий месяц пришелся самый прискорбный для Королевского флота эпизод той войны. PQ17 из 36 судов, в основном американских, отплыл от берегов Исландии 27 июня. Груз состоял из 594 танков, 4246 машин, 297 самолетов и более 150 000 боеприпасов и товаров общего назначения. По данным Ultra было известно, что немцы запланировали против конвоя масштабную операцию под кодовым названием Rosselsprung, в которой собирались принять участие и крупные боевые корабли. Гитлер объявил, что «стратегия англичан и американцев направлена на сохранение боеспособности России и с этой целью они стараются поставлять в воющую страну как можно больше военной техники и других материалов». Иными словами, он наконец-то обратил внимание на арктические конвои. Адмиралтейство взяло управление конвоем и вспомогательными подразделениями на себя, поскольку свежая информация из Ultra поступала именно в Адмиралтейство, и опыт показал, что Тови не может с борта своего флагмана эффективно командовать большим и разбросанным в море флотом, к тому же вынужденным соблюдать радиомолчание.

Первые столкновения прошли как обычно. Condor завис над флотилией поблизости от острова Ян-Майена 1 июля. Гидросамолеты-торпедоносцы He115 произвели неубедительную и нерезультативную атаку, американский эсминец Wainwright помчался в лоб на атакующий самолет, стреляя из всех орудий. Тем не менее 3 июля Адмиралтейство приказало прикрывавшим конвой крейсерам повернуть на запад, навстречу крупным боевым кораблям немцев, которые, как предполагалось, вышли в открытое море. На следующий день было потоплено три торговых судна, а вечером капитан Джекки Брум, командир ближнего эскорта, с недоумением выслушал приказ из Лондона: «Секретно. Исполнить немедленно. В связи с угрозой со стороны надводных кораблей конвою рассеяться и пробираться в русские порты». Через 13 минут краткий сигнал подтвердил: «Конвою рассеяться». Нехотя передав приказ своим подчиненным, Брум подошел к ближайшему торговому судну и через громкоговоритель обратился к его капитану: «Жаль так оставлять вас – всего доброго и удачи. Похоже, намечается скверная заварушка».

Tirpitz и в самом деле выходил в море 6 июля, но ненадолго, и тут же, к недовольству своего экипажа и судов сопровождения, вернулся в Норвегию. Капитан немецкого эсминца записывал в тот день: «Настроение довольно скверное. Скоро начнешь стыдиться своей службы: когда другие сражаются, мы, элита флота, сидим себе в гавани»17. Однако немцам не было нужды рисковать большими боевыми кораблями: люфтваффе и подводные лодки потопили 24 корабля из конвоя PQ17, которые поодиночке, без прикрытия, пытались добраться до России. Торговый флот потерял 153 человек, в то время как в военном флоте Великобритании вообще никто не пострадал. То был величайший позор Королевского флота, навлекший на англичан негодование американцев и презрение русских. Конечно, пугала вероятность нападения Tirpitz, но реакция Адмиралтейства – «каждый за себя» – и сама идея бросить конвой без прикрытия шли вразрез с многовековой традицией и посеяла семена глубокого недоверия в торговом флоте в ту самую пору, когда боевой дух там и без того был не очень крепок.

Непродуманное решение было принято благодаря личному вмешательству первого лорда Адмиралтейства адмирала Дадли Паунда. Паунд и без того не пользовался уважением коллег, и здоровье его угасало. Странно, что он не был уволен, но Черчилль относился к этому офицеру с сочувствием и позволил ему сохранить свой пост до октября 1943 г., почти до самой смерти. Член правительства Филип Ноэль-Бейкер был отряжен в Глазго на встречу со спасшимися. Они собрались в зале Святого Андрея, и министр обратился к ним со словами: «Мы знаем, в какую цену обошелся нам этот конвой. Но хочу вас заверить: он стоит этой цены». Озлобленные моряки ответили ему возмущенными воплями. Правительство скрыло нелицеприятный эпизод под покровом цензуры, запретив публикацию очевидца – журналиста Годфри Уинна, плывшего с этим конвоем. Только после войны чудовищная ошибка Адмиралтейства стала известна широкой общественности.

PQ18 не снаряжали вплоть до сентября 1942 г. Этот конвой потерял 13 судов из сорока, причем десять – в результате воздушных налетов. К тому времени и военные моряки, и моряки торгового флота разделяли мнение об арктическом маршруте как о самом страшном месте несения службы. На вопрос Уинна о том, как погиб Bramble, на котором он плыл в составе PQ17, коммандер Роберт Шербрук, оправлявшийся от тяжелых ран, полученных в одной из схваток, ответил: «Внезапная вспышка на горизонте, и больше ничего». Так погибало множество кораблей. Моряк описывал встречу с уцелевшими с крейсера Edinburgh: «Грустные и какие-то нервные парни»18. Для многих участие в конвое оборачивалось психологической травмой.

Зимой 1942 г. Адмиралтейство приняло очередное безответственное решение: отправить в Россию несколько торговых судов без эскорта, набрав на них экипаж добровольцев за денежную награду – по 100 фунтов офицерам и по 50 матросам. Из 13 кораблей-одиночек до гавани добралось пять. Одно судно выбросилось на берег Шпицбергена, и моряки продержались несколько недель почти без пищи, большая их часть умерла от гангрены, вызванной обморожением, а уцелевших подобрал наткнувшийся на них лыжный патруль норвежцев. На другом судне, Empire Archer, взбунтовались кочегары, набранные из худшей тюрьмы Шотландии – «Барлинни»: они дорвались до рома, который должны были доставить в Архангельск. Двое матросов погибли, прежде чем удалось восстановить дисциплину.

Даже те, кто добирался до России, особой радости не чувствовали. «Жуткое дело – входить в Кольский залив, – писал один моряк. – Стоял декабрь, было темно. Клочья густого тумана, черная вода, белый, присыпанный снегом лед. Голые скалы по обе стороны залива казались неприветливыми, глухую тишину нарушал только заунывный вой туманных сирен на разной ноте. Я подумал: если бы ад замерз, таким было бы его преддверие»19. В Мурманске они постоянно подвергались налетам люфтваффе. Бомба упала в бункер грузового судна Dover Hill и осталась лежать, не разорвавшись, под шестиметровым слоем угля. Капитан и матросы трудились двое суток напролет, вычерпывая уголь ведрами, прежде чем смогли с бесконечными предосторожностями вытащить бомбу на палубу и обезвредить. Русское гостеприимство было столь же холодным, как и русская зима: никакой заботы о чужаках. Многие британские моряки являлись, заведомо настроенные на дружбу с товарищами по оружию, но теплые чувства быстро испарялись от такого приема. Еще более возмущались американские матросы, не получавшие привычных для них удобств. Морякам не оставляли иллюзий, будто Советский Союз благодарен за помощь. Один русский уже после войны сказал: «Богу ведомо, мы уплатили сполна жизнями советских граждан»20. И это правда.

В середине года ход Арктической кампании преломился. Дурная погода и постоянное присутствие врага, особенно подводных лодок, оснащенных торпедами с акустической системой наведения, гарантировали, что служба в арктическом конвое всегда будет трудной и страшной, но все же потери заметно уменьшились. В 1943 г. Королевский флот наконец-то смог включить в состав эскорта авианосцы, а также мощные средства противовоздушной обороны и защиты от подводных лодок. Немцы, теснимые и в России, и в Средиземноморье, вынуждены были увести из Норвегии значительную часть своего воздушного и подводного флота. Гитлер не желал санкционировать полномасштабную атаку крупных судов на конвой, но Scharnhorst неблагоразумно предпринял такую попытку в декабре 1943 г. и был потоплен у мыса Нордкап британским флотом во главе с линкором Duke of York.