Экипаж черного корабля - Федор Березин

— Я не специалист по датчикам, командор, я обыкновенный врач. Вдруг этот датчик врет? У вас есть спец по бомбам, может, он знает.

— Забат? Я уже его спрашивал. Он сказал, что датчик обыкновенный, действует в режиме накопления излучения, случиться с ним ничего не может.

— Тогда я не знаю, что это, командор.

— Не отравление, ничего такого не может быть?

— Те анализы, что я сумел сделать, ничего не дали, но мало ли какой дряни сейчас напридумывали, тем более браши. По мне, так типичные признаки лучевого поражения.

— Он приходит в сознание?

— Нет, все время несет бред.

— О чем? — Лумис присел на пол, положил руку на огромный после облысения лоб больного. Лоб не горел.

— Я сбил температуру, — похвалился врач. — А бредит он… Например, говорит о черном великане, который убивает глазами. Он вроде бы спустился в огромном корабле с луны Мятой.

— Да? — Лумис залез рукой под одеяло и нащупал ладонь Ругана. Какой маленькой она стала! — У нас есть надежда, доктор Мому? Только не лгите мне.

— Не в наших теперешних условиях, командор Лумис, — скривился врач. — Если честно, то ни в каких условиях.

— Сколько?

— Очень недолго. Он же не ест, мы питаем его искусственно. Да и вообще, там, — он имел в виду организм больного, — там ничего не работает. Сердце нуждается в операции, причем срочной. Почки уже — все. Печень… Даже не знаю, есть ли она у него внутри. Вы поняли, что я имею в виду, Лумис? Там или цирроз, или… Нет приборов. Половина сдохла от повышенного фона, от тряски. Смотрите, чем я меряю давление, командор. Вы, наверное, правы, мы в каменном веке.

— Он сильно мучается? Я понимаю, что он без сознания, но все же?

— Через эту трубку, — врач указал на тонкую, убегающую под одеяло нить, — в него постоянно вливается обезболивающее, но наверняка ему все равно больно — организм сыплется.

— Сколько вы сможете его так продержать?

— Не подумайте, что я бездарь, командор Лумис, но в этом случае я ничего не могу сказать. Руган, — доктор Мому замялся, — был очень сильным человеком. Любой другой оказался бы уже там, на Мятой луне или на луне Страннице — по заслугам.

— Доктор, — сказал Лумис жестким голосом, — дайте я тут посижу один.

— А, конечно, конечно, разумеется, командор.

— Когда врач, наконец, ушел, Лумис склонился на запавшую грудь незнакомого теперь Ругана и заплакал.

— Мы сотрем этих гадов в порошок, слышишь, полковник Руган! — сказал он хрипло. — Мы вытянем из них метод, которым они вас убили. Жаль, ты не смог этого рассказать, хотя я знаю, только этот долг и довел тебя назад, Руган. Я жалею, что послал тебя, полковник. Вообще жалею, что начал это нападение, поверил штабным крысам, что они смогут ослепить «свинью». Втянул вас в историю. Но теперь отступать поздно. Мы придумаем, как это сделать без всяких штабов. Я обещаю тебе, Руган. И еще, знаешь, я всегда верил, что ты действительно казнил императора Грапуприса. Только ты и мог это совершить. Спасибо тебе за это, Руган.

Затем он поцеловал Ругана и долго-долго сидел, гладя его голову. А глаза Лумиса Диностарио были уже сухими.

С некоторой точки зрения, можно было констатировать, что затаившиеся в вечности ночи боги Эйрарбии, совсем не щедрые на радости жизни, очень часто и с удовольствием соглашаются выполнить чьи-то срочной депешей отправленные проклятия. Может, Красный Бог Эрр, между прочими делами заведующий вопросом мести и справедливости, в данном случае проявил неслыханную прыть по каким-то своим опекунским соображениям, а может, просто случайно свелись в фокус давно и как бы независимо сходящиеся события, имеющие устойчиво технологическую и физическую опору. Может быть. По крайней мере, именно так произошло в этот раз.

Кулаки Лумиса Диностарио еще розовели от бессильного напряжения, губы еще не успели бесшумно досказать бессмысленные ругательства, а где-то, за сотни километров от ущелья Верблюжья Шея, чуткие антенны чьих-то локаторов насторожились; сложная аппаратура уже занималась дешифровкой и сравнением с давно введенными эталонами поступивших с приемников сигналов. Этот слабый, неуловимый с такой дальности никаким биологическим объектом радиофон был смутным, поблекшим отражением того самого, бесшумного сокрушения беспечной атаки мстителей Лумиса. Опрокинув и вполне, может быть, действительно защитив от уничтожения «Сонный ящер», череда импульсов «дальнего поисковика» сообщила о себе всем, имеющим достаточно сложные радиоэлектронные уши.

Несмотря на то что главный «лепесток» узконаправленного излучения был развернут вниз, на броню самого «Ящера», сигнал имел максимальную, завышенную сравнительно с обычным режимом интенсивность. Кроме того, он производил свою «эманацию» невероятно долго — четыре с половиной минуты кряду. Металлический корпус «Сони», даже несмотря на специальное покрытие, не мог поглотить такую мощность, львиная доля излучения переотразилась. Кроме того, у любой антенны дополнительно к главному «лепестку» — техники-теоретики называют его диаграммой направленности — имеются боковые, так что избежать «предательства» со стороны физики никак не получается. В результате сочетания этих факторов не заметить всплеск излучения средствами радиоразведки просто невозможно.

Там, вдали, за сотни и тысячи километров, за целой грядой холмов и гор, имеющих по гипотезе «придворного» астронома Лумиса метеоритное происхождение, возбудились не только осциллографы. После того как была проведена идентификация — как известно, каждый локатор обладает собственным «почерком», — снизу вверх, по цепочке градаций званий и должностей, пошла оживленная волна обмена информацией. Уже через десять с мелочью минут несколько потоков такой информации, полученной от разных локаторов, слились в единую струю. Поскольку приемные системы были независимы, исключалась возможность артефактов, кроме того, разнообразные ракурсы наблюдения проявили исходные данные для координатной привязки. Всего через полчаса, да и то не из-за медлительности связи, а из-за необходимости согласовать решения нескольких ведомств генералитет Штаба военно-земноводных сил собрался на экстренное заседание. Кроме военных, на встречу прибыл представитель Расового Наблюдательного Комитета. Разумеется, один: это всегда подчеркивалось, напоминая всем, что РНК был и остается исключительно тоталитарной организацией.

Информация, вынесенная на совещание, была коротка, но ее длительность оказалась обратно пропорциональной важности. Средства разведки армии и флота выявили точное местоположение гига-танка «Сонный ящер». Даже самые забывчивые генералы помнили, о чем идет речь, около десятка их коллег из технических служб, а также органов комплектации командного состава бронесил уже слетели со своих насиженных мест по случаю пропажи «Сони». Вялое предложение одного из недавно назначенных марш-генералов сделать попытку связаться с найденной «боевой горой» и выяснить, в чем дело, было тут же играючи «торпедировано» адмиралом транспортного флота, напомнившим о том, что с «Ящером» пытались связаться целую неделю после пропажи, причем использовали всю гамму допустимых для этого частот. Столь обширные познания «транспортника» поразили всех присутствующих, особенно уже жалеющего о своей реплике генерала. В еще более жесткое русло не успевшую разгореться дискуссию загнал почетный друг Честного Меча. «Господа, — жестко и однозначно высказался эрэнкашник, — есть ли сейчас время обсуждать какие-либо альтернативы? „Сонный ящер“ захвачен шпионами, проникшими в армейские круги заблаговременно. Даже памяти о героически сложивших головы в неравной борьбе с предателями друзьях Меча достаточно для принятия решения. Или надо ждать, когда вся мощь перешедшей на сторону наших расовых врагов подвижной крепости обратится против нас? Вопрос стоит совсем в другой плоскости: какими возможностями обладают бронесилы для спешного уничтожения похищенной „боевой горы“?»