Констанция. Книга пятая - Жюльетта Бенцони

Ему с горечью пришлось констатировать, что любовь королевы Марии-Антуанетты — абсолютно недостижимая для него цель. Однако, появление множества других поклонниц немного успокоило и обрадовало его.

Когда Констанция привезла в Версаль новости об окончании судебного процесса — ни король, ни королева присутствовали в суде, чтобы не оказывать таким образом влияния на судей — королева молча выслушала пассказ своей статс-дамы и удалилась в свои покои. Лишь по блеснувшим в уголках ее глаз слезами Констанции догадалась, что королева предпочла, чтобы кардинал де Роан был осужден.

Бемер и Бассенж получили лишь постановление суда о выплате им компенсации, но выполнено оно не было никогда…

Прошел ровно год после того, как кардинал де Роан, раскланиваясь под аплодисменты покинул здание суда и направился в свой дворец на улице Вьей-дю-Тампль.

Констанция по-прежнему служила у королевы Марии-Антуанетты второй статс-дамой. Первой была герцогиня д'Айен-Ноайль. Однако, ее пребывание при дворе сократилось до одного дня в неделю и посещения наиболее важных и торжественных вечеров в Версале.

Все остальное время королевскими делами распоряжалась графиня Констанция де Бодуэн, которая стала одной из наиболее заметных фигур при дворе Людовика XVI. Ее красота и энергичность привлекали множество поклонников, однако, никому из них Констанция не отдавала своего сердца, будучи совершенно уверенной в том, что отныне любовь не имеет для нее никакого значения.

Все свое свободное время Констанция целиком посвящала сыну, который рос славным, послушным мальчиком. Он уже совершенно оправился от пережитых бед и, наблюдая за ним, Констанция с каждым днем радовалась все больше и больше.

— Ах, ты моя кудряшка! — радостно восклицала она, возвращаясь домой, и прижимала к себе мальчика.

Мишель обнимал мать своими ручонками, зарываясь лицом в ее просторное платье.

Констанция уже подумывала о том, чтобы через год-два отдать мальчика в уединенную частную школу с пансионом, чтобы он получил хорошее образование и воспитание. К сожалению, у нее самой на дом почти не оставалось времени. Все заботы об особняке на Вандом-ской площади рядом с домом госпожи де Сен-Жам легли на слуг Констанции — Шаваньяна, Жана — Кристофа и Мари-Мадлен. Парикмахера Жакоба Констанция предпочитала брать с собой в Версаль, потому что Жакоб был специалистом не только по прическам, но и по гардеробу.

Если в Версале не было торжественных балов и приемов, то вечера Констанция часто проводила в нескольких парижских салонах.

После «дела с ожерельем» салон госпожи де Сен-Жам, как не странно, приобрел еще большую популярность, нежели ранее. Впрочем, некоторые объясняли это просто — ведь именно здесь часто бывали главные организаторы знаменитой аферы с бриллиантами — графиня де ла Мотт и граф Калиостро. Пересуды об этом деле в Париже, да и во всей Франции не утихли до сих пор.

Правда, случилось несколько событий, которые смогли отвлечь внимание публики от знаменитого скандала. Первым из них было открытие нового, только что построенного глубоководного морского порта в Шербуре, предназначенного как для военно-морского флота, так и для торговых кораблей.

Король Людовик XVI вместе с супругой, королевой Марией-Антуанеттой и несколькими десятками придворных, среди которых была графиня Констанция де Бодуэн, совершил поездку в Нормандию, где прошла торжественная церемония открытия Шербургского порта.

Несмотря на то, что в день приезда королевской процессии в Шербуре стояла обычная для побережья Нормандии погода — низко нависшие свинцовые облака закрывали солнце, а волны вечно холодного моря неприветливо накатывались на берег — на следующий день, как по мановению волшебной палочки, погода резко улучшилась.

Свежий ветер унес тучи, и яркое летнее солнце освещало несколько десятков кораблей, по торжественному случаю украшенных бесчисленным количеством флажков и фонарей.

Король произнес короткую торжественную речь, затем, под залпы салюта из двухсот пушек, разрезал огромную шелковую ленту и на великолепном семидесятишестипушечном фрегате «Руан» вышел в море, чтобы совершить небольшую прогулку.

Все это время Констанция находилась рядом с королем и королевой, и сердце ее трепетало от безумного восторга. Нормандия, родная Нормандия!.. Наконец-то, и здесь будут царить не только мрачная угрюмая погода и такие же нравы, но и настоящая торговая жизнь, которая сделает этот край таким же процветающим, как Париж.

Покидая Шербур после окончания торжественной церемонии, Констанция с сожалением думала о том, что ей так и не удалось посетить родовой замок Мато, который она не видела уже много лет. Но она еще надеялась заглянуть сюда в будущем.

О поездке Людовика XVI и Марии-Антуанетты в Шербур писали так много, что все остальные темы были безнадежно вытеснены на последние страницы газет. Писали о том, что король Людовик был любезен с помощником морского министра маркизом де Ла Файеттом, что казначей морского ведомства господин Бодар де Сен-Жам, сославшись на болезнь, отказался от поездки, что в окружении королевы блистала несравненная графиня Констанция де Бодуэн, и о многом — многом другом.

Однако, по возвращении в Париж Констанция вновь получила возможность вспомнить о самом начале дела с бриллиантовым ожерельем, когда — неожиданно даже для себя самой-снова откликнулась на предложение госпожи де Сен-Жам посетить ее салон.

Был август тысяча семьсот восемьдесят шестого года. Теплый, чуть даже душноватый вечер.

Констанция пришла в салон госпожи де Сен-Жам в сопровождении Шаваньяна, демонстративно исполявшего свои обязанности слуги статс-дамы королевы. Констанция едва не прыснула со смеха, увидев, как маленький гасконец, надувшись, словно дворовый петух, входит в дом, где ему приходилось служить раньше и где к нему относились столь пренебрежительно. Шаваньян даже не поздоровался с лакеями, предпочтя им общество поворов и кухарок. Он отправился на кухню немедленно после того, как вошел в дом.

К большому удивлению Констанции в салоне этой казначейши, с такой осмотрительностью подбиравшей своих гостей, она встретила двух неизвестных ей людей, принадлежавших, как показалось Констанции, едва ли не к подонкам общества.

Было здесь и несколько знакомых графине де Бодуэн людей, в числе которых находились известный комедиограф господин Бомарше и граф Верженн, президент парламента.

Констанция снова убедилась в том, что у жены казначея морского ведомства в гостях бывало не особенно много высшей знати. Правда, после получившего чересчур громкую известность «дела об ожерелье» госпожа де Сен-Жам удостоилась милости кое-кого из представителей рода де Роанов, о чем она теперь рассказывала едва ли не на каждом углу. По глубокому убеждению госпожи де Сен-Жам, кардинал де Роан был оправдан только потому, что он часто посещал ее салон. Да, ничего не скажешь, неотразимый аргумент…