Кривые дорожки к трону - Юлиана Чернышева

Наверное, это вечное бремя всех облеченных властью и тех, кому это только предстоит — вершить чужие судьбы. И иногда идти против себя и собственных принципов, понимая, что так нужно. Идти и надеяться, что когда-нибудь, обернувшись, поймешь, что все сделал правильно.

— Лайдис Илгерта! — Белина вскочила из-за стола мне навстречу, стоило только перешагнуть порог приемной Ирвина. — Хорошая наша, давненько вы не заглядывали.

Я прижала палец к губам, прося ее вести себя тише, и подошла ближе, с удовольствием обняв женщину.

— Каюсь, виновна, — призналась тоже тихо, чтобы супруг не услышал. Не хотела испортить сюрприз раньше времени. А потом кивнула на дверь кабинета. — На месте?

— А где же ему быть? — зашептала она. — Работает, бедолага. Я тай уже три раза приносила, а он выпивает и не замечает словно.

— Меня заметит, — пообещала я, предусмотрительно убирая с лица улыбку, и, подойдя к двери, взялась за ручку. — Вы уж не пускайте никого в ближайшие минут десять, хорошо?

Супруг и правда работал. Трудился даже, я бы сказала, заметив один писарь в руке и второй, торчащий из-за правого уха. Я поумилялась немного, пользуясь тем, что Ирвин даже головы не поднял на звук открывшейся двери, а потом прошла и уселась на стул для посетителей.

— Гера? — Взгляд Ирвина постепенно приобрел осознанность. — Ты тут?

— Тут, тут. — Меня что, приняли за галлюцинацию от переутомления? — Мне просто нужно срочно с тобой поговорить. Не волнуйся, охрана ждет внизу.

Ир отодвинул документы в сторону, обеспокоенно глядя на меня.

— Что произошло?

Ну, кое-что определенно произошло. Удерживать на лице спокойное выражение удавалось с большим трудом, а пальцы непроизвольно ослабляли завязки сумки, лежащей на коленях, так что откладывать дальше было некуда.

— Помнишь, ты сказал, что если я вдруг захочу уйти, ты отпустишь? — поинтересовалась я как можно более беззаботным тоном.

Писарь в руках мужа с хрустом переломился на две неравные половинки, а сам он медленно сглотнул, так же медленно опустив подбородок, что, должно быть, означало кивок. И только тогда до меня дошло, как он мог трактовать подобное заявление.

— О… — Я изумленно округлила губы. — О нет! Нет, ты не так понял. Вот, смотри! — Сложенный вчетверо лист — выписка лекаря из «Лилейника» перекочевала из тканевого мешочка на его стол. И, дождавшись, пока муж развернет его, вчитываясь в строки, попыталась продолжить: — Я хотела сказать… Кажется, теперь у меня есть все, что нужно для счастья. Так что даже не надейся снова стать свобо…

Договорить не успела. Ирвина буквально снесло со стула, а следом и меня, потому что через секунду я оказалась в его объятиях. И муж с совершенно ошалевшими глазами целовал меня так, как, наверное, не целовал еще ни разу. Впрочем, кто был бы против…

— Правда? — словно не веря, спросил он, когда мы сумели совладать с собой и оторваться друг от друга.

— Правда, — с готовностью подтвердила я. — Срок три недели, пол пока неизвестен.

— Ребенок, — зачарованно произнес Ир. И поднял меня в воздух, закружив по кабинету. — Наш ребенок!

— Остановись, сумасшедший, — рассмеялась я, вновь потянувшись поцеловать его. Попала, правда, в нос, но не расстроилась, тем более что поцелуй мне тут же вернули. В декольте, на самой границе с тканью платья, благо находилась она как раз на удобном для этого уровне.

— Абсолютно. Сумасшедший, счастливый и до ужаса влюбленный. — И он снова принялся целовать меня.

Выбралась из кабинета я далеко не через десять обещанных минут, опьяневшая от счастья и с пламенеющими щеками. Припухшие губы не спасала даже холодная вода, пришлось воспользоваться простенькой иллюзией, прикрывшей лицо от любопытных взглядов.

Настроения возвращаться к работе у Ирвина после такой новости конечно же не было. Пришлось даже уговаривать его доделать необходимое, а уж потом присоединяться ко мне. И отговаривать от попытки открыть портал, потому что «моя беременная жена не обязана мучиться в экипаже». Окончательным аргументом стал намек, что беременной жене ну очень полезно дышать свежим воздухом. Правда, что-то подсказывало, что дышать теперь я им стану просто дни напролет.

Это было немного странно, но очень мило и забавно видеть всегда собранного и знающего, что делать, супруга таким растерянным. Кажется, процессы, происходящие в организме женщины, как-то странно воздействуют и на мозг ее мужчины. Интересно, лекари еще не пытались исследовать этот вопрос?

С трудом убедив мужа, что никакая его помощь прямо сейчас мне не нужна, поцеловав его еще раз, — точнее, еще пять или шесть раз — и согласовав семейный ужин этим вечером, чтобы поделиться радостью с родными, я выскользнула в приемную и прикрыла дверь, прислонившись к ней спиной. И столкнулась с лучащимся смехом, понимающим взглядом Белины.

— Они все так бурно реагируют? — риторически вопросила я.

Она развела руками, словно говоря «что есть, то есть», и успокоила:

— Ваш еще спокойный, лайдис. Мой, когда про первенца узнал, решил перенести через зеленый мост на радостях. А худобой-то я никогда не отличалась…

Я рассмеялась вместе с Белиной, одновременно вспоминая длину этого моста. Да, правильное я место выбрала для подобного откровения. Очень правильное.

Постояв немного у огромного окна, выходившего на вполне оживленную для этого времени улицу, я нерешительно потянулась к эхо. Еще год назад вопрос — кому стучать первым не стоял вовсе. Венейне конечно же. Тем более она сама относительно недавно стала мамой, подарив мужу прелестную и уже сейчас похожую на него дочурку.

Но теперь у меня был брат. Точнее — у него была я. Выполняя данное себе обещание, я уделяла Истару, вернее, Арестиру, потому что его высочества Истара давно уже не было с нами, все свободное время.

Память о том, чем завершилась история с планом Тарессы, пожалуй, останется со мной навсегда. Как и та боль, что она принесла с собой. Слишком яркими, словно не собирающимися тускнеть от времени картинами, запомнились события почти годичной давности.

Сначала было сообщение, от которого, без преувеличения, содрогнулась вся страна, если не мир — принц Дастара погиб при попытке снятия заклятия, насланного заговорщиками.

Затем похороны, третьи, на которых я побывала за столь короткое время. И подходя к гробу, поддерживаемая супругом, я с трудом справилась с подгибающимися коленями. Что толку от знания, что брат жив, когда в деревянном коробе лежит его точная копия? Исхудавший, с сероватым цветом лица и как будто покрытой воском кожей… Мне так и не хватило духа спросить, кем он был — великолепно созданным фантомом или же реальным человеком, по воле Аддарии родившимся похожим на Истара. И хотя на уроках истории нам рассказывали, что у многих государей, по слухам, были двойники, используемые в различных щекотливых ситуациях, хотелось верить именно в первый вариант.