Морена - Александр Афанасьев

Ее просто сдавали хозяевам — раз за разом. Как будто, так и должно было быть.

Только Георгий… он совсем не знал ее тогда. Но он не бросил, не принял это как есть. Он восстановил справедливость.

Пулями.

— Ты мне хочешь что-то сказать? — сказал он, не отрываясь от монокуляра.

— Мы рискуем жизнью ради вот этих людей. Ты никогда не думал, а стоит ли оно того? Нас могут убить, и никто не положит цветка на наши могилы. Оценят ли они то, что мы делаем для них.

…

— Может, нам просто… жить?

Он покачал головой.

— Но почему?

— То, что я делаю, я делаю не для этих людей.

— А для кого?

— Для их детей. Для тех, кому только предстоит вырасти. Я не хочу, чтобы они росли в искалеченном мире. В том, в каком рос я. Я не хочу, чтобы они росли на чужбине. Я хочу, чтобы у них была страна. Могучая и великая. Название, которой произносилось бы с гордостью, как когда-то. В этой стране — нашлось бы место и нам.

И нашим детям? — хотела спросить она. Но не спросила.

— В этой тайной войне — победы еще нет. Но будет. Обязательно будет. А что касается нас — то завтра мы уплывем.

— Уплывем?

— Да. Ибрагим уже уехал за яхтой. Она тут недалеко стоит, день пути. Ибрагим пригонит яхту и мы уплывем далеко — далеко отсюда.

— В Аргентину?

— Может, и в Аргентину. Может, в Испанию. Может, в Марокко. Может, посетим Корсику или Сицилию — у меня там друзья.

— И мы будем любить друг друга?

— Да. Только высадим Ибрагима — чтобы его не смущать. Он мусульманин и его такое зрелище шокирует…

Она засмеялась.

— И у нас будет ребенок? — вдруг с замиранием сердца спросила она.

Он улыбнулся.

— Если Бог даст, милая. Если Бог даст…

* * *

В эту ночь пропал еще один подонок, занимавшийся торговлей живым товаром. И в предыдущую ночь — тоже.

* * *

Как говорится, на всякого мудреца довольно простоты. Это слова… но любой, кто занимается специальными операциями знает — большинство из них сорвалось не из-за того, что что-то не предусмотрели или враг оказался сильнее — а просто из-за случайности. Кто-то не туда пошел, или что-то не то увидел, или нажал не ту кнопку — и всё. В семьдесят девятом — операция по освобождению американских заложников в Тегеране сорвалась просто из-за того, что два пилота приняли неверные решения. И — всё.

Брендан Вебб был опытным и решительным человеком. И на службе не просто отбывал номер — а на самом деле вел войну. Но после того разговора на базе Масира — вкупе с тем, что произошло во Франции — он на самом деле прекратил все поиски Кабрала и его подозрительной спутницы. Потому что Ирак научил его чувствовать опасность и после Масиры он понял — если он будет копать дальше, его на самом деле убьют. И сделает это — кто-то из своих.

Так что он на самом деле прекратил поиски, и решил больше к этому не возвращаться.

Его готовность к сотрудничеству заметили и оценили — почти сразу он получил самостоятельное назначение — руководитель передового разведпункта — станции ЦРУ в Батуми. Станция была важной, едва ли не важнее, чем тбилисская — она обеспечивала наблюдение за российской активностью в Абхазии, Новороссийске и в Крыму. Отчеты этой станции — регулярно включались в объединенные разведсводки и в «пташку[70]» — соответственно, начальник этой станции был всегда на слуху и на виду. Это так же значило, что его провал в Турции забыт.

Как начальник Батумской станции — Вебб развернул недюжинную активность, и активность эта привела его как раз в Одессу, где он, вместе с представителями киевской станции ЦРУ и центральной штаб-квартиры СБУ — готовил так называемый Ялтинский форум. До 2014 он проводился в Ялте, затем его четыре года проводили в Киеве — но в Киеве невозможна была полноценная культурная и курортная программа — и в этом году он должен был впервые состояться в Одессе. На берегу Черного моря.

От киевской станции была очаровательная Мария Поплавская, этническая полька из Нью-Джерси, из нового поколения сотрудников ЦРУ, бывший банковский финансовый аналитик и Джереми Гоббс, заместитель начальника станции, старый лис, бывший начальник станции в Иране. От СБУ был Роман Юхевич, закончивший Джорджтаунский университет по факультету «безопасность», а потом и «ферму» — курсы подготовки агентов ЦРУ в Виргинии. Юхевич был одним из немногих в СБУ, которым американцы доверяли. В отличие от тех, кто закончил Минскую или Московскую высшие школы КГБ — а таких в руководстве СБУ было до сих пор достаточно — Юхевича не надо было ничему переучивать, что намного сложнее, чем учить заново. Не надо было его и вербовать. Он не просто ставил интересы США на Украине выше интересов самой Украины — он не различал интересы Украины и интересы США. Для него интересы США — это и были интересы Украины…

И таких, к счастью — в руководстве Украины было все больше и больше…

— Вы не должны сдаваться… — сказал Вебб.

Юхевич понимающе закивал.

— Дорога по которой вы идете — сложна, часто скользка — но конец есть. Ваша главная задача сейчас — сформировать новую элиту. Качественно новую.

— Некоррумпированную — поддакнул Юхевич.

Вебб улыбнулся — как дедушка, услышав глупость от внука.

— Коррумпированную… некоррумпированную… тут разница небольшая. Вопрос ведь — не в коррупции, отнюдь нет. Жизнеспособность страны зависит от того, насколько элита считает страну своей, понимаете?

Юхевич кивнул. Хотя было видно, что он не понимает.

— Возьмем львиный прайд. У него есть охотничьи угодья. Но он никогда не убьет антилоп больше, чем нужно, чтобы насытиться, понимаете?

…

— У вас же убивают всех антилоп до единой. Потому что знают, что завтра это могут быть уже чужие угодья….

…

— Партий может быть много. Но элита должна быть одна. Единая. Ее можно переконфигурировать, обновлять, но базовые принципы должны быть едиными. Равно как должно существовать негласное понимание, сколько антилоп может убить лев.

Каждый раз, когда Вебб встречался с молодыми революционерами, или молодыми представителями новых властей, пришедших к власти в результате очередного майдана — он вполне честно говорил им одно и тоже… разницы нет, потому что человеческая природа едина, а значит — едины и механизмы отправления власти. Но они не понимали. Практически никогда — не понимали. Он смотрел им в глаза и видел, что они поддакивают — но не понимают.

Именно потому, что они не понимали то что им говорят — существовали страны первого и третьего мира. И США — была страной первого.