Драконова Академия. Книга 4 - Марина Эльденберт

почему-то глядя на Женевьев.

Брат хрюкнул, но поинтересоваться, что же здесь происходит, мне в очередной раз не дали. Потому что явились магистр Оллихард и Доброе утро (совершенно недобро зыркнувший на меня), а после открыли портал.

— Выйдем в предместьях, — на сей раз скомандовал историк. — Пойдем вдоль леса. Полчаса — и мы на месте. По сторонам не разбредаться…

— Держать строй, — вздохнула я. Негромко. Потому что мне еще загоны чистить, да.

— Магистр Въерд будет вас возглавлять, магистр Анадоррская будет идти по центру, я буду замыкать наше шествие.

— Зайду с тыла, — опять прокомментировала я.

Макс снова хрюкнул, а потом посмотрел на меня:

— Совсем не волнуешься?

— А должна? У нас же школь… тьфу, академическая экскурсия. Самое страшное, что там может случиться — я сдохну со скуки.

— Ой, не зна-аю, там же такое творилось, — Алина сделала большие глаза. — У меня сердце так колотится. Слышите?

Она плюхнула руку Макса себе на грудь, и у него тоже стали большие глаза. Правда, уже по другой причине. Я с трудом удержалась, чтобы не закатить свои. Потому что к нам присоединились Драгон с друзьями и Амира. Пока все обменивались приветствиями, я смотрела, как в портал уходят адепты, вслед за Добрым утром. Потом присоединилась Женевьев и пошла следующая партия, мы оказались в последней. Как я и сказала Соне, магистры нагнетали, потому что вышли мы в районе совершенно обычного леса. Здесь было уже за полдень, а еще, что интересно, ярко светило солнышко. Правда, впереди, туда, куда нам предстояло добраться, граница черных туч и черной земли выделялись и правда знаково.

— Ж-жуть, — пробормотала Алина, рассматривая пейзаж вдалеке. Пока еще он напоминал какую-то иллюзию, словно там картину для спецэффектов и съемок намалевали.

Хотя да, вынуждена признать, смотрелось это действительно жутко.

— Кто помнит, сколько убийств совершил Горрахон на одноименном алтаре? — раздался усиленный артефактом голос Оллихарда.

Я обернулась: портал за нами уже закрылся, вредный старикан топал бодро, с энтузиазмом вглядываясь в лица адептов.

— Более тысячи, — раздалось спереди.

Это была Аникатия.

— Правильно. Почему он выбрал именно алтарь, одно место, хотя мог убивать где угодно?

— Потому что ему нравились ритуалы, нравилось вести своих жертв к алтарю и видеть ужас в их глазах. А еще нравилось с ними беседовать, пока они шли, — дополнил информацию Дас.

Да, серийные маньяки — они во всех мирах такие. Одинаковые.

— Все верно. Этот ужас запечатлелся…

На последних словах я слегка «отлетела», потому что про алтарь Горрахона все знала, и очень хорошо, а погружаться в магистерские страшилки не было ни малейшего желания. Он рассказывал то, что я уже знала: про запечатленный ужас и смерть жертв, про то, что это сказалось на природе — ее там попросту нет, и в принципе на близости Загранья в этих местах.

Адепты притихли. Потому что чем дальше мы уходили от «места высадки», тем темнее становилось. Край туч все близился, близился и близился, как и черная полоса выжженной тьмой земли. У солнца словно яркость подкручивали, в меньшую сторону, ветерок, который трепал волосы, становился все слабее. И вот уже лес остался за спиной. Заросшая по обе стороны высокой травой тропинка врезалась в ту самую жуткую границу, и свет померк окончательно.

— Мамочки, — прошептала Амира и вцепилась в Люциана, как Алина в Макса.

Честно, я бы тоже, наверное, вцепилась в Валентайна, если бы он тут был, потому что мы стояли на границе Тьмы. По крайней мере, мне именно так показалось. Алтарь Горрахона пока еще казался маленьким, но даже отсюда было видно эту ритуальную каменюку. Вдалеке кусачими зубцами, пытались дотянуться до черно-песчаного неба развалины замка первого правителя Мертвых земель.

Вашу мать, как сказала бы я в нашем мире.

А еще я вдруг почувствовала тоненький, струящийся по позвоночнику холод. Совершенно противоположное чувство, манкое, тянущее, как на аркане — пойдем со мной, Лена. Пойдем со мной…

Я даже виски сдавила, чтобы избавиться от этого ощущения, но оно становилось сильнее, сильнее и сильнее. Словно уводя из реальности, в которой я просто пришла на экскурсию, затягивая, увлекая…

— Эй. Все хорошо? — Ладонь Люциана сжала мою, и я моргнула. Возвращаясь в реальность и к голосу магистра Оллихарда, который указывал на вспарывающую земли молнию. Гроза была не просто сухой, она была беззвучной, а препод вещал о том, что сейчас мы все получим возможность прикоснуться к камню и ощутить частицу того, что творилось здесь в темные времена.

— Хорошо, — мне невыносимо не хотелось отнимать руку, но я все-таки высвободила пальцы. Пошла за магистрами и остальными адептами.

Возможно, Валентайн был прав, и мне сюда… что? Опасно ходить? Но тогда он бы не отпустил меня одну из-за срочного дела. Каким бы срочным оно там ни было. Брось, Лена. Это просто твоя впечатлительность и болтовня Оллихарда. Не знаю, как Горрахон, но этот магистр точно любит беседовать со своими жертвами, то есть адептами. Прежде чем выпить из них кровь… тьфу, все соки.

Да и вообще, дело не только во мне. Оллихард еще на первом курсе рассказывал, что здесь, несмотря на то, что магия запаяла Загранье, для всех неживое ощущается на физическом уровне. Адепты и впрямь выглядели слегка беленькими: да уж, после такой экскурсии никакой экстрим не нужен. Кажется, среди всех собравшихся не было ни одного, кто не задавался бы вопросом: «Кой драх я не сказал(а), что у меня болит живот?»

Хотя ладно. Люциан шел спокойно. Сосредоточенный, но спокойный. Как будто для него это было в порядке вещей. Это после гарнизона? Или королевская сила так действует?

Поскольку с загадочным зовом меня отпустило, я просто смотрела по сторонам. Хотя здесь уже, по большому счету, смотреть было особо не на что. Алтарь торчал, как штырь, посреди иссушенной черной земли. Вдалеке в эту несчастную землю одна за другой беззвучно били молнии, с другой стороны, где тучи редели, начиналась темная травка и пастбище. Там бродили местные шерстяные животные, нечто среднее между козой и овцой, сопровождал их пастух. Крохотные. Едва различимые. Я даже не представляла, сколько до них идти.

У алтаря с бурыми потеками, впитавшимися, кажется, на века и не пожелавшими менять цвет, все замерли.

— Кто хочет прикоснуться первым? — поинтересовался магистр Оллихард.

— Я.

Своим страхам надо смотреть в лицо.

— Почему я даже не