Операция «Наследник», или К месту службы в кандалах - Светозар Чернов

С кривой усмешкой поляк снова открыл захлопнувшуюся от ветра дверь и сказал:

— Мистер Гримбл, вас ждут. Ну, я же говорил, что там никого нет.

На всякий случай поляк выглянул из купе наружу и обе женщины увидели, как лицо его вытянулось от изумления.

— Матка боска, до то ж действительно Гримбл!

Держась за поручни, Фаберовский выбрался в грохочущую темноту туннеля и втащил в купе несчастного доктора, который от удара дверью не только выронил револьвер, но и сам едва не свалился под колеса, повиснув на подножке и суча в воздухе ногами, едва не достававшими земли.

Гримбл был уложен на диван и Пенелопа щедро залила в его полуоткрытый рот джина из бутылки, отчего глаза доктора полезли на лоб и он закашлялся, судорожно хватая ртом воздух.

— Так его и убить можно, — сказал Фаберовский, закрывая дверь. — И чего это вы, доктор, гуляете по подножкам вагонов в туннеле, как мартовский кот ночью по карнизам? Вот даже личико и манишку закоптили.

— Я люблю вас, Пенни, — только и прохрипел Гримбл.

Фаберовский отобрал у Пенелопы бутылку и на этот раз уже сам влил доктору джина. Спустя несколько секунд доктор вырубился и продолжал тихо лежать на диване, даже когда поезд вышел из туннеля на свет, остановился в Айрало и в вагоны стали подсаживаться пассажиры. Впрочем, он недолго занимал место. На пограничной станции Кьясо между Швейцарией и Италией кондукторы попытались добиться у Гримбла предъявления билета, а когда им этого не удалось, при помощи полицейских и таможенников вынесли его из вагона и оттащили в станционное здание. Последнее, что успел сказать Гримбл, прежде чем расстаться с Пенелопой и Фаберовским:

— А джин в России тоже в кирпичах?

— В кирпичах, в кирпичах, — проворчал ему вслед Фаберовский. — Спиртное у нас бывает в штофах, дурак.

14 ноября, пятница

— Вы должены лучше следить за вашей женой, мистер Фейберовский, — сказала мисс Какссон, когда поезд отошел от Кьясо и въехал на территорию Италии. — Я уверена, что доктор Гримбл появился здесь, чтобы украсть Пенелопу.

— Это ваша забота — следить, чтобы с моей женой ничего не случилось, — возразил поляк. — Вам за это деньги платят, чертова алкоголичка. Я не понимаю, как полковник Маннингем-Буллер решался доверять вам детей. Вы не сумеете уследить деже за Пенелопой, если ваш чокнувшийся любитель глистов решится ее похитить.

— Он вовсе не чокнувшийся! Он просто лишился разума.

— Это меняет дело, — подпустила шпильку Пенелопа.

— Если бы вы были джентльменом, мистер Фейберовский, вы не допустили бы, чтобы британец оказался в руках грязных макаронников, да еще полицейских. Вам следовало бы определить поместить на время доктора Гримбла в какую-нибудь хорошую швейцарскую или австрийскую психиатрическую лечебницу, а я, так и быть, согласилась бы остаться сиделкой при нем до тех пор, пока он не выздоровеет.

— Вас саму надо поместить в лечебницу в качестве пациентки, мисс Какссон.

— Стивен! — попыталась одернуть мужа Пенелопа, но того было уже трудно остановить.

— Только в больном, воспаленном алкоголем мозгу могла возникнуть идея, что человека против его воли можно похитить, вытащив из купэ на подножку несущегося по туннелю поезда, и доставить хотя бы в соседний вагон, когда и вне туннеля здоровому мужчине одному трудно пробраться снаружи по узкой подножке между двумя вагонами — для этого нужен опыт поездных кондукторов!

— Конечно, идея с моим похищением кажется фантастичной, — согласилась Пенелопа. — Тут мисс Какссон слишком увлеклась. Но ты не должен оскорблять ее только потому, что она волнуется за доктора Гримбла.

— Вовсе и не волнуюсь! — поджала губы Какссон.

— А я вам скажу, зачем явился любезный нашей алкоголичке доктор Гримбл. Если бы мы вышли в Айрало и вернулись в туннель к тому место, где Бабз заметила Гримбла в окно, уверен, что мы непременно нашли бы там револьвер или какое-нибудь другое похожее оружие.

— Уж не хотите ли вы сказать, что доктор Гримбл собирался застрелить Пенелопу? — ехидно спросила Какссон.

— При чем тут Пенелопа?

— Вы только послушайте, что он несет! Да у него никогда не поднимется на женщину рука!

— Вы, мисс Какссон, не нужны Гримблу, ни в живом, ни в мертвом виде, разве что как питательная среда для его любимчиков. Полагаю, что его целью должен был стать я.

— Подумайте, какое самомнение! Да доктор Гримбл просто презирает вас.

— Мне кажется, Стивен, что ты также склонен к фантазиям, как и мисс Барбара. Все это следствия вашей неумеренности в питье.

— При чем тут питье! Ты помнишь визит мистера Гартинга к нам в дом накануне нашего отъезда? Один раз он уже пытался покончить со мной. Я не догадался проследить за ним в окно, когда он покинул наш дом, но уверен, что он не преминул познакомится с Гримблом, который все время дежурил напротив нашей калитки.

— Уж не о том ли вы отвратительном хлыще еврейского вида вы говорите, который вышел из нашего дома во вторник, когда я возвращалась с рынка? — внезапно воспряла духом Какссон.

— Вероятно, о нем.

— Я видела, как он подошел к экипажу доктора Гримбла и подсел к нему. Теперь мне все ясно. Несчастный Энтони пал жертвой ваших темных делишек. Они силой заставили его пойти на преступление!

— Кто — «они»?

— Я точно не знаю, но полковник Маннингем-Буллер рассказывал, что на Сицилии живут столь же дикие разбойники, как корсиканцы или крестьяне из Пиринеев. Чудовища, воспитанные на страшных традициях кровной поруки и обществ тайных мстителей! Вы имели с ними дело и теперь вас настигла неотвратимая кара за предательство!

— Но при чем тут Гримбл, Барбара? — спросила Пенелопа.

— А при том, милая, что они завлекли его в сети шантажа и не оставили ему иного выбора, как покончить с твоим мужем!

— Вы абсолютно правы, Бабз, — сказал Фейберовский. — Я даже знаю, что именно они использовали для шантажа.

— Что?

— Они похитили колекцию его препаратов и угрожали передавить всех глистов в пробирках, если он не согласится на их условия.

— И даже Ascaris Penelopi? — спросила испуганная Барбара Какссон, введенная в заблуждение серьезным тоном Фаберовского.

— И аскарис пенелопи, и все ваши мемориальные анализы в баночках, и знаменитый экземпляр бычьего цепня длиной в четыре ярда, завещанный Британскому музею…

— Вы издеваетесь надо мной! — поняла наконец Какссон. — Значит, доктор Гримбл приходил все-таки из-за Пенелопы! Как было бы хорошо, если бы он промахнулся и вместо вашего мужа попал в вас, миссис Фейберовская!

— Вы пьяны, Какссон! — рассердилась Пенелопа. — Я приказываю вам замолчать, иначе я вынуждена буду расстаться с вами еще до конца нашего путешествия!