Malaria - Андрей М. Мелехов

Те замерли, справедливо полагая, что их застигли на месте преступления. «По-видимому, — подумалось Лейтенанту, — их все же не предупреждали о возможном приезде начальства».

— Ну-ка, спроси, — вдруг обратился генерал к Лейтенанту, — какая у них проблема.

Разумеется, наш герой уже примерно знал, что единственной проблемой двух чумазых расхитителей являлась необходимость каким-то образом доставить украденные колеса к месту нелегального товарообмена. Тем не менее, он все же перевел вопрос:

— О que е que, camarades?[44]

Двое ворюг, не зная, что соврать, лишь глупо улыбались ослепительно-белыми на фоне черной кожи зубами и вращали желтоватыми белками глаз.

— Diga-me, coralho![45]— все с тем же любезно-дружелюбным выражением лица сказал военный переводчик одному из них.

Тот скосил глаза на Лейтенанта и, глотая слюну, рассказал путаную повесть о необходимости снять колеса с данной «зэушки», чтобы прикрутить их на другую, колеса которой «были потеряны в бою», чтобы доставить эту вторую к месту расположения первой.

— Вот суки! — прошептал Маресьев Вите, сжимая и разжимая кулаки. — Так они их со всех зениток уже поснимали!

Но Главный военный советник, с утра после завтрака порешивший десяток-другой невинных душ, теперь, видно, решил компенсировать свое нечаянное преступление против человечности. Подозвав адъютанта (тоже переводчика из Военного института), он залез в носимый тем чемоданчик и достал из него советские «Командирские» часы.

— От имени аппарата Главного военного советника и Министра обороны СССР объявляю вам благодарность!

Лейтенант, скрипнув зубами, перевел. Маресьев сдавленно ахнул. Майор Витя прошептал «Бл…дь!» так явственно, что генерал даже покосился в его сторону. Два негра-вредителя, вконец очумев от происходящего, ошарашенно смотрели то на новенькие часы с краснозвездными циферблатами, то на вручившего их идиота. Но на этом их сегодняшние приключения далеко не закончились. Когда JVC отправился дальше — сеять смерть и милость обитателям Африки, — к по-прежнему стоявшим с открытыми ртами воинам подбежал их непосредственный начальник. Быстро оглянувшись, худой чернокожий офицер без слов и ловко — как заядлый боксер — треснул по зубам сначала одному, а потом и второму герою. Спустя пять минут — уже лишенные часов, а заодно и всех наличных денег — они продолжили манипуляции с колесами. Впрочем, в этот раз конечным бенефициаром[46]нелегального бизнеса должен был стать автор двух мастерски исполненных апперкотов.

К вечеру весь личный состав местной миссии и многочисленные прикомандированные с трудом поместились в неком подобии актового зала. Товарищ ГВС решил провести политико-разъяснительную работу с подчиненными.

— Товарищи офицеры, — с драматически-театральным подвывом скомандовал советник начальника Генштаба, — смирно!

Полковники, лейтенанты и майоры не спеша повставали со скамеек, стульев и снарядных ящиков.

— Вольно! — после паузы, оглядев лица присутствовавших, скомандовал полководец. По-видимому, что-то, прочитанное на этих лицах, оставило у него чувство удовлетворения. А потому свою речь он начал просто:

— Не обессудьте, товарищи! Я из застоя!

Это многообещающее начало вызвало ответное доброе чувство и у большинства асессоров. По крайней мере, многие с довольным видом переглянулись, а сидевший перед Лейтенантом советник начальника мобилизационного отдела фронта — известный бездельник и трус — горячо захлопал. Аплодисменты дружно подхватили и все остальные. Энтузиазм отсутствовал лишь в задних рядах — где, по своей контрреволюционной привычке, кучковались переводчики и специалисты помоложе. Здесь попробовал захлопать только Яша, но и он через секунду замер, мгновенно оценив обстановку. Тем более что никто из передних рядов не обернулся, чтобы оценить его одинокий порыв.

— Я не могу молчать, — решил развить свой ораторский успех правдивый танкист, — когда рушатся построенные нашими отцами и дедами устои, когда сходят на обочину истории еще вчера полные сил и оптимизма политические деятели! Когда офицеры боятся выходить в форме, когда новоявленные демократические лидеры переходят черту, за которой заканчивается доверие народа! А какой-то, извините, пидор из «Мемориала» открыто называет Ильича — нашего Ильича, товарищи! — «чертовым калмыком»!

Этот новый тезис вызвал у присутствовавших полковников еще больший взрыв энтузиазма — теперь они не только хлопали в мясистые ладони, но еще и притопывали. Судя по репликам, особенно им понравилось про «пидора», посмевшего осквернить память самого человечного из людей.

— Страна, товарищи, разваливается, стране, товарищи, не до нас! — продолжал генерал в своей манере правдивого солдата. — Стоило партии — нашей партии, товарищи! — ослабить революционный кулак, как на поверхность вылезла недобитая сволочь! Всякие Сахаровы, Травкины и, извините, Собчаки!

Сегодня слово «товарищ» в этой точке юго-западной Африки упоминалось столь часто и с таким чувством, что, как подумалось нашему герою, вскоре баобабы должны были зацвести пионерскими галстуками, а речка Куиту заструиться если не молоком, то уж точно березовым соком (с сахаром) по восемь копеек за стакан.

— Проверенные временем, заслуженные и опытные кадры изгоняются из партийного, хозяйственного и армейского руководства!

— Вот сволочи! — не выдержал сидевший рядом Рома. — Попробовал бы ты так при Иосифе Виссарионовиче языком трепать! Он бы тебя, старый пердун, отправил не на генеральскую должность!

— Ага, — с готовностью согласился Гоша, — с зарплатой в несколько тыщ баксов!

Яша боязливо покосился на них, а потом огляделся: не услышал ли кто этой крамолы. Лейтенант не выдержал:

— Яшка, ты чего озираешься? Предатели не здесь сидят! Они вон там — в первых рядах хлопают! Нашему начальнику, который призывает их к государственному перевороту!

— Но в наших рядах еще остались истинные ленинцы! — как будто в подтверждение сказанного продолжал ГВС. — Они не ходят на митинги! Они не бегут в книжный магазин за Солженицыным! Они не готовы продать идеалы коммунизма за лишний рубль в кооперативе! Они — это в том числе и вы, мои дорогие друзья! Те, кто несет красное знамя социализма в Африке, Азии и Латинской Америке! В наши ряды еще не попала гниль демократии!

— Это как это не попала? — возмутился Рома. — Ах ты, бл…дь, плесень подзолупная!

Последнее было сказано с таким чувством, что кое-кто из первых рядов в недоумении оглянулся. Не услышав произнесенного, они все же догадывались, что там — в руках молодых и подозрительных парней, сидевших на ящиках из-под снарядов, — знамя социализма могло и зашататься. У кое-кого из оглянувшихся даже закралась мысль, что некоторые из сидевших на «галерке» могли этим знаменем — страшно подумать! — подтереться в туалете!