Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Philip Dwyer

необходимость обобщений, ценим масштабность изложения и с воодушевлением воспринимаем смелые и новаторские идеи. Когда историк формулирует такую новую, убедительную интерпретацию, мы с удовольствием принимаем его работу.

 

Подведение итогов и вынесение вердикта

Если бы когнитивный психолог Стивен Пинкер постарался узнать о том, как на самом деле работают профессиональные студенты-историки, он бы знал то, что я только что изложил. В кампусе Гарвардского университета в Кембридже (штат Массачусетс), где преподает Пинкер, факультет психологии находится в нескольких минутах ходьбы от исторического факультета. Прогулка от зала Уильяма Джеймса на Киркланд-стрит до главной университетской библиотеки Widener проходит прямо мимо Робинсон-холла, где располагаются выдающиеся преподаватели истории Гарварда, включая двух авторов данного сборника. Пинкеру, видимо, не пришло в голову зайти и проконсультироваться со своими институтскими коллегами по целой области знаний, в которой он не имел никакой подготовки, даже когда он был занят написанием двух масштабных книг, претендующих на выявление и анализ важных исторических событий.

Следовательно, центральный аргумент Пинкера о прогрессирующем умиротворении нашего вида и связанное с ним утверждение о том, что настоящее время является самым мирным периодом в истории человечества, сопряжены с целым рядом проблем. Ниже приводится краткое описание недостатков, на которые обратили внимание авторы данного сборника:

1. Слишком узкое определение насилия как статистически зафиксированной смертности от гражданских и военных причин.

2. Преувеличение насилия в определенные прошлые эпохи, чтобы противопоставить его якобы мирному течению современной эпохи.

3. Радикальное игнорирование геохронологического контекста.

4. Приведение необработанных количественных данных для придания презентации надуманного псевдонаучного качества.

5. Тенденция в одной теме за другой игнорировать или отвергать большое количество контрдоказательств.

6. Непривлечение наиболее значимых и авторитетных научных работ по многим вопросам.

7. Исключение целых категорий насилия, которые усложнили бы, а то и опровергли его тезис, таких как насилие над коренным населением, колониальное насилие, насилие в тюрьмах, экологическое насилие и насилие над животными.

8. Привилегированное отношение к Западной Европе и Северной Америке по сравнению с историей Латинской Америки, Африки, Азии и других стран в работе, которая стремится объяснить поведение во всем мире.

9. Минимализация ужасов ХХ века, включая Первую и Вторую мировую войну, Холокост, сталинский СССР, маоистский Китай и камбоджийский Пол Пот.

10. Непризнание наследия массового насилия, которое сохраняется в течение длительного времени после завершения травмирующих событий.

11. Отказ от новых форм насилия и вновь выявленных форм насилия в прошлом, таких как сексуальное насилие над детьми, сексуальное насилие в военное время, международная торговля людьми и кибернасилие.

12. Систематическое нежелание признавать и исследовать идеологические ориентации, лежащие в основе его мышления и написания.

К этому перечню следует добавить тревожную реакцию Пинкера на то, как были восприняты его книги. Его рефлексивное, обиженное отвержение любых критических замечаний, похоже, сочетается с полной неспособностью к самокоррекции.

При оценке экспертами в каждой области "Лучшие ангелы нашей природы" и "Просвещение сегодня" были признаны недостоверными. Эмпирические, методологические, интерпретационные и аргументационные проблемы сбивают с толку оба захода Пинкера в историю. Как первой отметила Линда Фибигер, претензии Пинкера не воспринимаются всерьез историками ни в одной из специализированных областей знаний. Его работа совершает насилие над историей.

 

Старые и новые истории

Если "Лучшие ангелы нашей природы" и "Просвещение сегодня" провалились как историческая наука и даже как научная гипотеза, то книги Пинкера могут обладать определенной силой как идеологические заявления. Но что это будет за идеология? Составители данного сборника вычленили из его почти 1400-страничного текста систему ценностей, лежащую в его основе. Согласно мировоззрению Пинкера, прогресс человечества ощутим, его признаки наблюдаются повсюду: в увеличении продолжительности жизни, росте благосостояния, повсеместном повышении грамотности. Протеиновый двигатель этого прогресса - сочетание политической свободы и рыночного капитализма, подкрепленное современной наукой, промышленностью и технологиями. Поскольку Пинкер по образованию психолог, он считает, что процесс развития человечества имеет психологическое измерение: все большее применение разума, интеллекта и изобретательности в сочетании с растущей способностью к альтруизму и эмпатии.

На фоне доисторической природы, красной от зубов и когтей, Пинкер видит, как человеческое насилие то усиливается, то ослабевает на протяжении веков, но считает, что с правильной точки зрения общая тенденция к умиротворению очевидна и неоспорима. В затянувшемся восхождении нашего вида ключевую роль, по его мнению, сыграло Просвещение XVIII века в Великобритании, Западной и Центральной Европе, а также в первых Соединенных Штатах; это был момент перелома, когда созвездие идей о природе, истине, разуме, науке, свободе, образовании, правительстве, мире и счастье впервые было широко и программно выражено. Идеалы Просвещения, по его мнению, продолжают развиваться и сегодня; они, по сути, ответственны за то лучшее, что есть в нашем времени, и, если их правильно оценить и культивировать, они сулят хорошее будущее человечеству. Пинкер признает, что жестокие и насильственные действия продолжают происходить, но, по его мнению, такие трагедии случаются реже, они менее жестоки и вызывают отвращение у большего числа людей, чем когда-либо прежде. По его мнению, вспышки жестокости в наше время представляют собой реверсию или эволюционный откат к воинственному племенному менталитету нашего доисторического прошлого.

В том или ином виде группа убеждений, которой придерживается Пинкер, широко распространена на Западе - да и в других странах тоже. Это вполне оправданная философия. Если бы Пинкер представлял свое видение не как историю, а как автобиографическое свидетельство или как современную культурную критику, он мог бы озаглавить свои книги "Моя вера в науку и разум" или, возможно, "Трижды за западную современность!" или "Позитивизм и прогресс". Эти названия были бы более правдоподобными и менее предосудительными, чем те, которые он выбрал.

Если работа Пинкера по сути своей является идеологической и исторической, то что же должны сказать в ответ на нее настоящие историки? На первый взгляд может показаться, что наиболее уместным ответом на его прогрессистское мировоззрение является простое перечисление последних событий. 6 Всемирная пандемия болезней, спад на мировых рынках, непрекращающееся насилие с применением огнестрельного оружия, возрождающийся расизм и национализм, растущая безработица и бездомность, огромное неравенство в здравоохранении, стихийные бедствия, связанные с изменением климата, вопиющая коррупция в правительстве, смертельное загрязнение городов и ускоренная вырубка лесов Амазонки - вот лишь некоторые из заголовков сегодняшних новостей. Примирить теорию Пинкера с нынешними потрясениями в мире довольно сложно.

Если мы посмотрим на ситуацию несколько шире, то увидим, что в последнее время дела у демократии идут не очень хорошо: окончание "холодной войны" в 1989-91 гг. стало беспрецедентной возможностью принести свободное представительное правление в многочисленные страны бывшего советского блока. Но спустя тридцать лет некоторые из этих восточноевропейских стран вернулись к