Обольщение по-королевски - Дженнифер Блейк

Они попытались заговорить на другие темы, но разговор не вязался, обоих мучила и жгла, как раскаленный докрасна уголь, мысль о том, что король-отец послал по следу своего сына наемного убийцу. Анджелина не хотела верить, что это правда. Но ведь первое покушение на Рольфа произошло на территории дворца сразу же после того, как король не принял принца, прогнав его по существу от себя.

Что же касается наемного убийцы, то им вполне мог оказаться один из людей принца — такой выбор со стороны короля был бы наиболее эффективным и действенным, позволяющим постоянно держать Рольфа на мушке. Перспектива получения богатства и королевского благоволения вполне могла перевесить на чаше весов такие чувства, как верность, товарищество и преданность. И как мог Рольф, зная все это, доверять хоть кому-то из своего окружения? Мог ли он надеяться даже в случае, если разыщет убийцу брата, изменить отношение отца к себе? Нет, ничего не могло помочь ему вернуть благорасположение человека, которому чужды отцовские чувства до такой степени, что он подсылает убийцу к собственному сыну. Вся любовь короля была отдана Максимилиану, и Рольф — что бы он ни предпринимал — не имел шансов приобрести ее. Поэтому долгая опасная погоня за Клэр могла оказаться совершенно ненужной и бесполезной для принца.

Они выехали на следующий день сразу после полудня. Рольф и Мак-Каллаф возглавили отряд всадников, сразу за ними скакали телохранители принца вместе с Андре — который ехал плечом к плечу с Оскаром и Освальдом. За ними следовали конные разбойники.

Покидая лагерь, они громкими криками и свистом прощались с остающимися. Даже свита принца выглядела радостно возбужденной, идя на дело, требующее от них активных действий и военной сноровки. Они окликали друг друга и смеялись от избытка эмоций. Только Рольф был мрачен лицом и, по-видимому, угрюмо настроен, не испытывая никакого удовольствия при мысли о предстоящем сражении.

Он поцеловал Анджелину на прощание, не сказав ей ни слова. Она взглянула на него во время этого короткого сурового прощания долгим взглядом и почувствовала, что тонет в глубине его ярко-синих глаз. Ее грудь сдавило так, что она тоже не могла произнести ни слова. Рольф повернулся и стремительно вскочил в седло, его темно-золотые волосы поблескивали даже в этот пасмурный день. Он поднял руку, и отряд двинулся со двора.

Из-под лошадиных копыт полетели комья грязи, когда отряд перешел на рысь. Постепенно топот делался все приглушенней, пока совсем не растаял вдали.

Через час начался сильный дождь, навевавший тоску, как беззвучные слезы скорби. Анджелина зажгла фонарь. Медленно спускался вечер. Она испытывала странное чувство, оставшись вдруг совсем одна в этом доме. Никто не входил и не выходил из комнаты, не топтал грязными ногами полов, не шумел, не требовал есть. Анджелина сидела у огня, глядя на языки пламени и пытаясь разобраться в тех мыслях, которые путались у нее в голове. Она скверно чувствовала себя, испытывая давящий страх, сопровождаемый болью в области сердца. Как могло получиться, что ее так взволновала угроза жизни человека, по существу совершенно чужого ей? Она не хотела, чтобы с ним случилось что-либо подобное. Все вышло само собой. Прошли дни, миновали ночи, и вот ее душа попала в полную зависимость к этому человеку. И что теперь делать ей, она не знает.

А тем временем Анджелине как раз следовало задуматься над тем, как жить дальше. Избежать решения жизненно важного вопроса, продолжать ходить вокруг да около, уже не годилось. Пора на чем-то остановиться. Но какие варианты решения собственной судьбы были реальны для нее в нынешней ситуации? Даже если Клэр будет спасена, Анджелина не была уверена, что тетя Берта примет ее назад в свой дом. А если мадам де Бюи все же позволит Анджелине вернуться, ее не ждет там ничего хорошего. Она вынуждена будет похоронить себя заживо в четырех стенах, потому что удар, нанесенный по репутации Анджелины был просто сокрушительным. Так что Анджелина решила не спешить принимать предложение Джима Боуи, который брался отвезти ее в дом тети.

Затем она вспомнила предложение Мейера. В ее воображении возникла картина интимной близости с ним, и Анджелина передернула плечами. Нет, она не могла бы выдержать брачных уз без любви, выполнять супружеские обязанности по необходимости и из благодарности к нему. Жить рядом с Рольфом, но знать, что навеки разлучена с ним. И вообще, сможет ли она привыкнуть к Рутении, покинув все, что было ей родным и близким с колыбели? Сможет ли она выдержать существование на чужбине, потеряв смысл жизни — любимого человека? И не будет ли за ней следовать по пятам, как тень, ее прошлое, то, что она была любовницей Рольфа, хотя, как только берега Луизианы скроются из вида, они больше не перемолвятся ни единым словом?

Теперь Анджелина жалела, что так и не поговорила с Андре. Такой разговор мог бы вернуть ей былое равновесие духа. За последнюю неделю Андре несколько раз пытался перемолвиться с ней словами наедине, но ему это никак не удавалось. Зная, что Анджелина невиновна в своем падении, происшедшем не по ее воле, может быть, он сделал бы признание в любви? Анджелина спросила себя: хочет ли она этого? Заслужил ли Андре такое наказание — быть всю жизнь обремененным женщиной, которая взамен его жертвенной любви может предложить ему не более чем симпатию и чувство благодарности? И сможет ли он быть счастлив с нею, если между ними, как тень, будет вечно стоять образ Рольфа? Анджелина сможет, конечно, если выйдет замуж за Андре, остаться в Луизиане, среди людей, говорящих на одном с ней языке, имеющих одни обычаи, но будет ли ей от этого хорошо, когда личное счастье окажется навеки потеряно для нее?

У нее был и еще один выход. Мать Тереза, если она даже не могла предоставить Анджелине место в монастырской школе из-за страха навлечь на себя неудовольствие родителей учениц, имела возможность найти для нее другую обитель, которая приняла бы Анджелину.

Если и это не удалось бы, Анджелина на худой конец могла бы устроиться куда-нибудь швеей или гувернанткой, но как это сделать, как найти работу без рекомендательных писем, свидетельствующих о ее устойчивой нравственности и хорошем поведении, — на эти вопросы Анджелина не сумела бы ответить.

Но все равно ей казалось необходимым в этот момент, если не делать что-то, то по крайней мере, хотя бы составить план своих действий. В их отношениях с Рольфом не было никакой стабильности. Об этом свидетельствовали последние несколько дней, когда между ними чувствовался холодок. Ее благополучие зиждилось только на его плотском влечении к ней. И если это влечение иссякнет, она останется совсем одна, обездоленная, лишенная всякой поддержки в чужой стране. Она не слишком-то доверяла словам Густава о том, что Рольф позаботится об устройстве ее будущего, когда захочет расстаться с ней. Такие обещания ничего не значат и, во всяком случае, Анджелина не хотела принимать от Рольфа никаких подачек. Гордость в ее положении была дорогим удовольствием, но это все, что у нее оставалось, и Анджелина не желала идти на уступки и терять самоуважение перед Рольфом, который, может быть, и постарается очистить свою совесть ценой ее унижения.