Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин

из лейтенантов. – Слушай, Сергей, а сколько тебе самому-то лет? Ты насколько ее старше?

Серега подумал, что всякий разговор непременно должен на какую-то ерунду съехать. Вот при чем тут вообще точный возраст, всякие даты и соотношения? Разве в них дело?

— Серый, ты давай колись. Ты человек войной и фронтом битый, тертый, опытный. Но действительно, сколько тебе лет? Выдавай тайну или зашлем разведку к твоей истории болезни, она же вовсе не в сейфе хранится, – намекнул артиллерист.

— Да чего скрывать? Разница у нас три года восемь месяцев, – неохотно сказал Серега.

Артиллерист, умеющий считать мгновенно, присвистнул:

— Да как же ты с 41-го воюешь, а, Серега?

— А чего мне было делать? Вот я – а вот немцы к нам выперлись. Годик накинул, получил винтовку. Как сейчас помню – дали мне отличную винтовку Росса и целых пять патронов…

Народ в палате говорил об оружии, а товарищ Васюк лежал, и мысли его разбегались, как пехотная колонна при команде «воздух!». Значит, маму освободили. Досрочно и совершенно неожиданно. Распределение на предприятие получила, не Москва, а Серпухов, но это ерунда, это же совсем рядом. Кратким проездом была в Москве, с Аниткой познакомилась. В смысле, они же и раньше по письмам друг друга знали, но… ой, тут сам курад сидит, глазами хлопает – вот так новости.

Но новости – важные и ошеломляющие – осмыслить не особо получалось. Чувствовал товарищ Васюк прощальный поцелуй, угодил он – спешный и быстрый в щеку, но и чуть-чуть угол губ зацепил. И зная Аниту Андресовну, можно быть уверенным – не совсем то случайно. Неужели всерьез влюбилась? Как вообще это понять? Полгода назад виделись – была девчонка, ну, чуть-чуть девушка. А сейчас наоборот. И хорошенькая, этого же никто не отрицает. В мамином пальто так и вообще почти взрослая. Ой-ой, товарищ Васюк, что-то у тебя голова кругом…

Серега заставил себя переключить мысли. Как узнали-то, что он именно в этом госпитале? Наверняка это воздыхатель тети Иры, намекалось, что у нее наметился роман с военным, звание там серьезное, сослуживец по их художественно-топографическому направлению. Между прочим, тетя Ира для своего возраста очень… Гм, да что же мысли опять куда-то не туда сворачивают?

Серега дотянулся до тумбочки, взял блокнот, привезенный майором Запруженко. Хороший блокнот, трофейный, на пружинах и в кожаном переплете. Очень подходящий для формулирования мыслей, как их – тех фрицев – лучше бить. Продолжим… о связи, ибо, как подсказывает фронтовой и личный опыт – связь есть важнейший нерв всего сущего в мироздании, как говорят буржуйские философы – люди нам не очень близкие, но неглупые.

***

Пришла весна, ушли костыли. Отнюдь не бабочкой порхал выздоравливающий гвардии старший лейтенант Васюк, прихрамывал и опирался на трость, но с палатой и госпиталем распрощался – перевели в реабилитационный санаторий. По правде говоря, это мало чем от госпиталя отличалось, разве что располагался санаторий в усадьбе на природе, да вокруг все товарищи офицеры, относительно бодрые, готовящиеся вернуться в строй. Ну, товарищу Васюку не возвращение грозило, а новое место службы. И уже было понятно, что отпуска домой не будет, не та ситуация. Эх, жаль, но с другой стороны, не будет мытарств и ожиданий в «офицерском резерве», уже ждут целенаправленно и конкретно старшего лейтенанта, возлагают определенные надежды, нужно будет оправдывать.

Отправился к месту назначения гвардии старший лейтенант Васюк дождливым днем 22 марта. Настроение было бодрым, от палки-трости не избавился, но на первом этапе службы она мешать не должна. Примерно представлял Серега, чем будет заниматься, осознавал, что дело нужное, пусть пока и тыловое. Имелась уверенность, что удастся пользу принести. С этим было хорошо.

Плохо было, что писем от Яна не было, и Анитка тоже от него ничего не получала. Последнее время служил товарищ Выру на Воронежском фронте, а там с стратегической ситуацией было не то чтобы очень хорошо. Как бы не вляпался Ян. Он, конечно, техник-тыловик, но это война…

***

Ян вляпался. Крепко, можно сказать, до полной безысходности. Хуже всего, что полноценно осознать свое положение и что-то предпринять был не в силах. Опыт панически бормотал, скулил, повизгивал и подталкивал, а голова не соображала. Вот это и изводило больше всего.

А начиналось все на редкость спокойно. Прибыл сержант Выру по назначению в середине января – часть была небольшая, глубоко тыловая, полностью техническая. Практически сплошь инженерно-командный состав, люди очень образованные, главным оружием которых являлся карандаш, бумага, да остро отточенная техническая мысль. Янис тут образованием явно не вышел, да собственно, от сержанта того и не требовалось – получил машину, привел в порядок довольно потрепанныйГАЗ-415, и через две недели уже считался старожилом отдела. Возил людей и грузы, носил на ремне кобуру с «наганом», получал на станции секретные, тщательно опечатанные грузы. Ну, тот груз вряд ли мог привлечь злоумышленников и шпионов: ворью запчасти и детали без интереса, а немцы свои механизмы и так неплохо знают. Вообще интересным делом люди занимались, товарищ Выру особых допусков не имел, но если в гуще дел находишься, то многое видишь, а если есть голова и опыт, так и они неизбежно применятся в работе. В мастерской не выглядел глупым и отсталым, хотя здесь асы-техники работали. Слегка – пусть и поверхностно – освоил сварку. Личного состава было не так много, иногда инженер-майор с новенькими погонами, повязавшись рабочим фартуком, и пожилой слесарь-рядовой за одними тисками колдовали. Янис и свое знание немецкого языка применял, пусть и имелись переводчики, но вечно они по горло заняты, если простую маркировку на ящике перевести или надпись на устройстве – так Выру вполне готов, это не строфы Гете рифмовать.

Дела на фронте шли неплохо: с немцами под Сталинградом успешно покончили, наступали наши дальше на запад, высадились под Новороссийском, началось освобождение Украины. Коснулись эти радостные и долгожданные события и технических тыловых частей. Как обычно – срочно и экстренно – формировались новые отделы…

В конце февраля катила машина по дороге, вокруг было заснежено и сыро, торчала по обочинам сгоревшая немецкая техника.

— Вот он – Харьков! – радостно провозгласил тяжеловатый инженер-майор Середа. – А я же здесь, Ян, до войны успел поработать. В командировке, но целых два года. Отличный завод, а конструкторское бюро было какое!

— Поздравляю с возвращением! – Янис следил за идущей впереди машиной, улица была порядком разбитой, с наскоро засыпанными воронками.

— Вот устроимся, осмотримся,