Сказка со счастливым началом - Галина Маркус

Леонид Михайлович только слегка приподнялся при их появлении, а, увидев Соню, расплакался – одними глазами. Он сильно разнервничался и, конечно же, хотел знать про Вадика всё. Соня успокоила старика, как могла. Дед, оказывается, уже был в курсе её намерений. Она объяснила, что при вынесении решения об усыновлении может понадобиться его согласие.

Речь у него пока не восстановилась, но он знаками дал понять, что подпишет любые бумаги. Леонид Михайлович всё пытался ей что-то сказать, но у него не получалось, и он снова заплакал. Наконец, с помощью сына ему удалось произнести, что теперь он может умереть спокойно – мальчик у надежных людей.

– Леонид Михайлович, милый, не надо умирать, вы поправляйтесь, пожалуйста! – ответила Соня. – Как только у нас всё получится, мы сразу же приедем с Вадиком вас навестить. Он всё время про вас спрашивает. Вы не думайте, мы не дадим мальчику вас забыть! Да он и не забудет, поверьте.

Сын вытирал ему слёзы платочком.

Покидая палату под благодарным, плачущим взглядом немого, перекошенного на одну сторону старика, она испытывала и жалость, и облегченье.

К её возвращению Митя сделал перестановку. Накануне они, прибираясь, придумывали, как им устроить Вадика. Конечно, никому и в голову не пришло занять Анькину комнату; решили выгородить закуток в своей. В итоге Митя переставил, как и задумывалось, два шкафа, оставив между ними проход. Утром, пока Соня моталась в больницу, Митя съездил в город и заказал, отдав очередную десятку, детский диванчик. У окошка поставили журнальный столик с маленьким стульчиком – для игр и занятий. Развернули к другой стене свой старый диван и… получилось очень даже уютно.

Усталые, но довольные, ближе к вечеру они рванули к Вадику. На этот раз мальчик обрадовался – кинулся к ним с другого конца коридора. Особенно он оживился при встрече с Митей. Соня понимала – её Вадик всё ещё воспринимает, как свою воспитательницу.

Кажется, он по-настоящему воспрянул духом. Теперь он ждал, и это давало ему силы.

– Знаешь, Сонь, – сказал ей Митя на обратном пути, – может, и не обязательно пока уезжать из города. Конечно, работы у тебя здесь нет, но ребёнок – это ведь тоже работа. А у меня всё-таки постоянный доход. В случае чего, даже квартиру можно снимать – подешевле уж, чем в Раскове.

– Мить, только у Вадика мы жить не будем! – решительно заявила Соня. – Во-первых, незачем ему туда вообще… одни тяжёлые воспоминания. Во-вторых… не хочу.

– Нет, конечно, не будем! Меня самого туда не тянет. Брр… Пусть квартира ждёт, пока парень вырастет.

Замёрзшие, подходя к дому, они строили планы, как сейчас же завалятся спать – день оказался супернасыщенным. Но в квартире горел свет – дома оказалась Анька.

– А я уже думаю – куда вы пропали? – сказала она. – Чой-то вы тут с мебелью учудили?

В их отсутствие сестра выгребла из холодильника всё, что нашла, и устроила себе ужин перед телевизором.

– Где Костик? – поинтересовалась Соня.

– На работе пока. Не боись, ночевать не останусь – он за мной зайдёт. Тут вот смотри – притаранили, пришлось расписаться.

Анька протянула бумажку-уведомление, что на квартиру до решения суда наложен арест, не продать и не обменять. Соня только кивнула.

– Я тут сайты смотрела, – продолжала Анька, – в Москве, в Раскове – где сколько хата стоит. Так вот… за эту нашу квартиру в Раскове можно купить нормальную однокомнатную. Ну, не в центре, конечно. А в Москве – ни черта не купишь вообще. Вот только ещё неизвестно, что нам присудят…

– Угу… Отдадут целиком Вове – вот тогда номер будет… – вздохнула Соня.

Её даже передёрнуло от этой мысли.

– Всё не отдадут, – вдруг сказал Митя.

– Тебе-то откуда знать? – пожала плечами Анька.

– Я у адвоката был, – неожиданно сообщил он.

– Когда же? – удивилась Соня.

– Да сразу же, в среду, как ты про повестку сказала.

– И что, он возьмётся за наше дело? А где на него деньги брать?

– Ты не так поняла. За наше дело ни один нормальный юрист не возьмётся. А это – моего отца адвокат. Я спросил, чего они добиваются. Ну, какая конечная цель этого фарса.

– Зачем? – испугалась Соня. – Он ведь твоему папе доложит!

– Сонь… это такой деятель… ему всё равно. Я ему заплатил кое-что… это из премии, – пояснил он, видя её огорчённое лицо. – Короче, про срок давности можно не заикаться – не прокатит. Подпись Володи о согласии на приватизацию будет признана фальшивой, но вас в этом, разумеется, не обвинят – вы были ещё детьми. Совсем до маразма никто не дойдёт, какие-то законы придётся соблюсти, так что квартиру разделят поровну на троих. Варианта два – или принудительный разъезд, или вы должны будете выплатить Вове его долю.

– Маму обвинят в подделке подписи? – не поверила ушам Анька.

Соня прикрыла глаза. Да что же это… почему Маре не дают покоя и после смерти?

– А почему же тогда поровну? – сообразила вдруг она. – Если восстанавливают Вовины права при приватизации – у него только одна четвёртая. Мамино завещание составлено по закону, нотариус проверяла. Её доля, пусть даже она стала меньше, теперь только наша с Анькой. У нас с ней должно быть тогда…

– Одна четвертая в собственности плюс одна восьмая по завещанию… значит, по три восьмых на каждую, – быстро подсчитала Анька. – Меньше, чем половина, но больше, чем треть! Ну и чё за фигня? Почему ты не спросил?..

– Попробуй сама спросить в суде, математик ты наш, – усмехнулся Митя. – Но ответа не жди, радуйся, что хоть так, а не хуже. По ходу, завещание вообще во внимание приниматься не будет, типа, Мара с самого начала не имела права на свою треть, обманула, недобросовестно всё составила…

– Хватит… – прервала его Соня. – Не хочу даже вникать в эту гадость…

– И правильно, Сонь. Всё равно ничего доказать не выйдет. Только нервы и деньги потратишь.

– Тогда… – Соня повернулась к Аньке. – На эти деньги, за две доли, можно купить тебе шикарную однокомнатную в центре города. Зачем тебе Расков? Метраж у нас большой, две трети – это тридцать два метра. Пожалуй, даже двушку найдём тебе маленькую.

– Чего это – мне? А вы что – на улицу? – возмутилась сестра.

– Ань, жилья хотят лишить меня – не тебя. Здесь – всё твоё, это твоей мамы квартира, ты-то за что будешь страдать? А мы с Митей всё равно уедем.

Она посмотрела на мужа, тот неуверенно глянул в ответ – уезжать ему уже не хотелось.

– Ничего не слышу! – сестра закрыла уши руками. – Вы, что ли, виноваты, что папаша козлом оказался?

– Ань, мы всё равно не сможем там вчетвером… ребёнку нужен свой угол. Лучше снимать, чем друг у друга на головах.

– Ре…ребёнку? – Анька чуть не подавилась. – Вы что – беременные?