Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы - Элеанор Херман

В течение 20 лет, начиная с 1995 года, я с нетерпением читала новости о ежегодной Исторической клинико-патологической конференции, проводимой Университетом Мэриленда, где эксперты исследовали медицинские загадки, связанные с известными мертвецами. Врачи превращались в сыщиков, пытаясь понять: правда ли, что царь Ирод Великий, живший в 4 году до н. э., скончался от гангрены половых органов, что Моцарта в 1791 году погубили отравленные свиные отбивные, а Авраам Линкольн мог бы пережить покушение, будь в 1860 году машины скорой помощи и современные клиники.

Эта конференция была детищем доктора Филиппа А. Маковиака, специалиста по инфекционным заболеваниям. Ранее, в те времена, когда Школа медицины Университета Мэриленда благодаря гранту имени Каролин Фрэнкиль и Селвина Пассена смогла пригласить его преподавать историю медицины, Маковиак написал две великолепные книги: «Посмертное заключение: Раскрывая величайшие тайны в истории медицины» (Post Mortem: Solving History's Great Medical Mysteries) и «Диагностируя великих: загадочные диагнозы 13 пациентов, которые изменили мир» (Diagnosing Giants, Solving the Medical Mysteries of Thirteen Patients who Changed the World). Доктор Маковиак – это фактически Шерлок Холмс медицинского мира, специалист по части «в ком причина» или (в случае естественных смертей) – «в чем причина».

Начав писать эту книгу, я осознала, что мне необходим эксперт, подлинный специалист в постановке диагнозов тем, кто уже давно почил, – а кто может быть лучше доктора Маковиака? Нетрудно найти электронный адрес врача, но никогда не знаешь, ответит ли он тебе согласием (да и ответит ли вообще). К счастью, доктор Маковиак отозвался на мою просьбу с энтузиазмом и оказал неоценимую помощь при создании книги. Он не только прошерстил всю рукопись на предмет неточностей по части медицины, но даже исправил грамматические ошибки.

Также я безмерно благодарна профессору Донателле Липпи из Пизанского университета, которая с готовностью ответила на все мои вопросы по поводу ее выводов об отравлении мышьяком в расследовании смерти великого герцога Тосканы Франческо де Медичи и его жены, Бьянки Каппелло. Спасибо и за те научные статьи и фотографии, которыми вы меня снабдили!

Большое спасибо профессору Йенсу Веллеву из Орхусского университета в Дании, который эксгумировал и исследовал останки знаменитого астронома Тихо Браге. Он прислал мне подробный отчет о своих находках и прояснил многие противоречивые выводы в отношении смерти Браге.

Было очень приятно работать с сотрудниками межбиблиотечного абонемента им. Клода Мура в библиотеке Университета Вирджинии. Эти ребята помогли мне отыскать малоизвестные статьи в медицинских журналах об эксгумации королевских особ в наши дни и шокирующих результатах, которые показало вскрытие их останков.

Большое спасибо моей подруге Ларисе Трейси, профессору средневековой литературы Лонгвудского университета, за то, что позволила прочитать раннюю версию ее сборника «Убийство в Средние века и Новое время» (Medieval and Early Modern Murder). Особенно полезной оказалась глава «Отравление как средство политического убийства в Венеции Нового времени» Мэттью Любина из Университета Дьюка и Университета Северной Каролины, Чапел-Хилл.

И, как всегда, тысяча благодарностей моему терпеливому мужу Майклу Дайменту, который в период написания этой книги наслушался подробностей о чудовищных болезнях, вскрытии заплесневелых гробов и различных экспериментах с гниющими костями и ужасающими мумиями – часто прямо за ужином. Ты понятия не имел, во что ввязываешься, когда женился на мне, не так ли?

1670 год, сверкающий двор короля Людовика XIV. Прекрасная двадцатишестилетняя принцесса Генриетта, герцогиня Орлеанская, выпивает из чашки цикориевую воду, хватается за бок и кричит: «Меня отравили!» Фрейлины раздевают ее, укладывают в постель; принцессу рвет, она пачкает простыни. Непрекращающаяся боль – словно тысяча раскаленных ножей, режущих и обжигающих ее внутренности. Она корчится на пропитанных потом простынях, крича. Она умоляет Бога прекратить это. Она стонет, стенает и наконец – замолкает.

После девяти ужасных часов смерть принцессы можно считать милосердием. Учитывая ее симптомы, несомненно, имеет место быть отравление. И кто же предполагаемый убийца? Ее муж Филипп, герцог Орлеанский, мстительный брат короля, который был зол на жену за то, что та отправила в ссылку его любовника.

Я читала книги о королевских интригах и была потрясена многочисленными историями о молодых, красивых, талантливых и сильных, которые погибли задолго до своего срока. На протяжении веков почти каждую смерть относительно молодого короля слухи объясняли отравлением. Но был ли то яд? Или все они умерли от естественных причин?

Я решила обратиться к этой увлекательной теме, которая так удачно сочетает мою любовь к криминалистике со страстью к прошлому. Вскоре я оказалась по локоть в жутком, удивительном, трагическом и смешном. Я научилась проводить вскрытие и бальзамирование так, как его делали в XVI веке, – занятие не для слабонервных. Широко распахнув глаза, я читала книги рецептов красоты времен Ренессанса, где в качестве ингредиентов предлагалось использовать ртуть, мышьяк, свинец, фекалии, мочу и человеческий жир. Я с головой ушла в современные научные работы по эксгумации королевских тел, которые свидетельствовали о присутствии в останках различных токсичных материалов. Наконец, я обнаружила сложные – и смешные с нашей точки зрения – протоколы предотвращения отравления при королевских дворах.

Углубившись в этот мир, я осознала, что в стенах королевских дворцов присутствовало множество различных ядов; часто – не в смертельных дозах и отнюдь не предназначенных для убийства. Глядя на великолепные портреты прошлых веков, мы не видим, что скрывается под бриллиантовыми королевскими одеяниями: зловоние немытых тел; вши, пирующие на скальпах, в подмышках и в интимных местах; смертельные бактерии из загрязненной воды и плохо приготовленной пищи; мучительные опухоли, разъедающие жизненно важные органы. Мы не можем учуять тошнотворный запах переполненных ночных горшков или пропитанных мочой лестниц, где придворные обычно справляли нужду. Мы не видим варварских методов лечения, более опасных, чем сама болезнь, или косметических эликсиров, которые зачастую не столько украшали, сколько убивали.