Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы - Элеанор Херман

Смертоносная королевская кухня

Достаточно одного человека, чтобы подсунуть что-нибудь в королевскую еду. А во времена Генриха VIII на кухнях в Хэмптон-Корте работало двести человек: повара, посудомойки, лакеи, точильщики, носильщики, пекари, мясники, садовники, дворецкие, хлебодары (слуги при кладовой) и посыльные, которые ощипывали, рубили, варили, пекли, носили, украшали, покрывали, стирали и выполняли поручения. Королевские кухни были фабриками еды, производящими в день по сотне блюд, в то время как лакеи сновали туда-сюда, унося их наверх, к столу.

С учетом такого количества рук, через которые проходила пища, какие шаги предпринимали короли, чтобы избежать отравления? Самый ранний совет исходит от великого еврейского врача, философа и ученого Маймонида, который в 1198 году написал трактат на эту тему для султана Саладина (Салах ад-Дина) владыки Египта и Сирии. Он не советовал употреблять блюда «с неровной текстурой», такие как супы и рагу, или с сильным ароматом – все это могло замаскировать запах или вкус яда.

«Следует также проявлять осторожность в отношении продуктов кислых, острых или с ярко выраженным вкусом, – писал Маймонид. – Это относится и к блюдам дурно пахнущим… или тем, что приготовлены с луком или чесноком. Подобные блюда лучше принимать от безукоризненно надежного человека, потому что яд можно незаметно подмешать лишь в те блюда, которые скрывают ядовитый вкус и запах, а также внешний вид и консистенцию яда».

По словам Маймонида, яд в вине особенно опасен и его трудно обнаружить. «Подобный трюк легко проделать, смешав яд с вином, – писал он, – потому что вино, как правило, скрывает внешний вид, вкус и запах яда и ускоряет его путь к сердцу. Тот, кто подозревает, что его намерены отравить, и при этом продолжает пить вино – определенно сошел с ума».

Министр Испании Гаспаро де Гусман, герцог Оливарес, имевший большое политическое влияние в конце XVI века очевидно, хорошо осознавал опасность отравленного вина. Согласно флорентийским архивам Медичи, в Валенсии во время обеда Оливарес, «сделав первый глоток и ощутив весьма неестественный аромат вина, в ярости вскочил из-за стола, потребовав принести ему противоядие…

Виноторговец же, услышав, что происходит, заверил его превосходительство, что дурной вкус является результатом того, что он не ополоснул бутыль после того, как вымыл ее с уксусом и солью. Лишь когда распорядитель сам отхлебнул напитка, он [Оливарес] наконец успокоился».

Джироламо Рушелли соглашается с Маймонидом. В 1555 году он написал книгу «Секретные архивы магистра Алексиса Пьемонтского, содержащие рецепты лекарств от ран и других неприятностей, а также описание способов перегонки, создания парфюмов, конфитюров, красителей и сплавов», которая распространилась по Европе во множестве переводов и списков. В разделе «Как уберечься от отравления» он замечает: «Вам не должно есть пищу с сильным запахом или вкусом, поскольку резкость и зловоние яда требуют благоухания и сладости или остроты блюда, дабы при смешении быть скрытыми».

Амбруаз Паре, служивший лекарем при четырех королях Франции, писал в своем «Трактате о яде» 1585 года: «Распознать яд крайне сложно… поскольку при смешении со сладкой ароматной пищей его наличие не заподозрит даже опытный распорядитель. Потому те, кто охвачен страхом быть отравленным, должны отказаться от искусно приготовленного мяса, а также от блюд очень сладких, соленых, кислых или обладающих иным резким привкусом. Как бы ни мучили их голод и жажда, им не следует пить или есть чересчур поспешно, но должно проявить тщательное внимание к тому, что попадает им в рот».

Тысячи лет правители держали при себе дегустаторов[3], которые проверяли каждое блюдо, прежде чем оно достигало королевского рта. Однако даже огромная доза мышьяка не обязательно действует мгновенно. Вопреки тому, что показывают в фильмах, жертва отравления не хватается за горло и не падает на пол замертво, стоит только яду попасть в рот. Время появления первых симптомов (боль в животе, рвота, диарея) сильно варьирует в зависимости от роста, веса, генетики, общего состояния здоровья и количества пищи в желудке (которое обладает способностью замедлять усвоение яда организмом).

Один из наиболее ярких примеров, иллюстрирующих эту разницу, произошел в 1867 году, когда группа из двадцати человек, обедавшая в отеле «Иллинойс», отравилась печеньем, по ошибке испеченным не из муки, а из мышьяка. Один из гостей почувствовал недомогание, стоило ему только встать из-за стола, в то время как прочим стало дурно спустя несколько часов, хотя они обедали в одно время. У всех жертв наблюдались тошнота и диарея; другие симптомы (жгучая боль в животе, ларингоспазм, судороги и конвульсии) проявились не у каждого отравленного. Один страдал от тяжелой диареи и трудностей с мочеиспусканием в течение нескольких недель, однако никто не умер.

Разумеется, королевская семья не стала бы ожидать за столом час или два после того, чтобы увидеть, если у дегустатора начнутся рвотные позывы – ведь к этому времени их блюда остынут до неприличия! Короли и придворные лекари явно не догадывались о возможной временной задержке и полагали, что дегустатора, отведавшего яд, начнет рвать в ту же секунду. Они также целиком полагались на распорядителей в вопросе необычных ароматов и вкусов.

По словам Маймонида, предпочтительно, чтобы распорядитель (или хозяин, которого король подозревал в недобрых намерениях) не просто деликатно отведал блюдо, но съел изрядную порцию. «Если кто хочет защититься от кого-то другого, в ком сомневается, – писал философ, – то не должен прикасаться к своей пище, пока подозреваемый не съест достаточное ее количество. Не следует довольствоваться одним только глотком в присутствии короля, как это делали королевские повара, которых я видел».

Чтобы предотвратить отравление своего сына и наследника, будущего Эдуарда VI, Генрих VIII заставлял дегустаторов до отвала набивать животы молоком, хлебом, мясом, яйцами и маслом молодого принца, прежде чем мальчик хотя бы брался за ложку.

К Средневековью дегустация королевской пищи превратилась в сложный набор протоколов, ритуалов и предосторожностей. Начиналось все на королевской кухне. Вот как это описано в отчете о банкете 1465 года по случаю вступления в должность Джорджа Невилла, архиепископа Йоркского: «Тем временем дегустатор направляется в подсобное помещение, – рассказывает автор, – и пробует каждое блюдо, а затем дает лакею и повару отведать всякий соус, который попадает на стол… и понемногу от каждого блюда тушеного, жареного, вареного или запеченного… а затем по кусочку от прочих блюд, таких как десертные крема, пироги или желе».

Если блюдо было с корочкой (например, мясной пирог), дегустаторы ломали корочку, макали хлеб в начинку и пробовали ее. К тому времени, когда монарх получал тарелку, это месиво становилось из горячего теплым, и к тому же больше походило не на ужин короля, а на завтрак королевской собаки.