Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры - Егор Станиславович Холмогоров

Егор Холмогоров

Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова

Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

© Холмогоров Е. С., 2022

© Книжный мир, 2022

© ИП Лобанова О. В., 2022

От автора

Перед читателем сборник исторических портретов деятелей русской истории и культуры — монархов и полководцев, землепроходцев и философов, писателей и композиторов, поэтов и художников. Эти очерки написаны в разные годы и в разных жанрах: от большого биографического исследования — до небольшой юбилейной заметки, от некролога — до киносценария. Объединяет эти очерки стремление автора рассказать о русских героях, увидеть смысл и значение их деятельности для нас, сегодняшних русских.

Герой — это творец истории. Человек, чьи поступки изменяют ход исторических событий, вопреки давлению социальных, экономических, политических и бюрократических инерций, вопреки предубеждениям и ошибкам общественного мнения. Герой воплощает интуиции и едва ощущаемые интересы народа в конкретное творческое действие, задает новые горизонты действительности, выступает образцом для других людей и дает пример новым героям. Героическое начало в русской истории выражено очень ярко. Множество её участников выступают именно в роли тех, кто переломил историческую инерцию.

Но идеологический формат советской историографии и советской школы превратил русскую историю в унылую поэму без героев. Многое умалчивалось по политическим и идеологическим причинам. Многое, чтобы не перегружать школьникам мозги и не отвлекать их от постижения основ классового подхода. Было время, когда советские учебники обходились вообще без героев, строились на одних голых социологических схемах. Потом в 1930‐е годы потребовали хотя бы часть живой конкретики вернуть. Но так, чтобы не слишком прославлять «феодалов, церковников, царей и их прислужников» и чтобы обязательно была «подчеркнута, — как гласили замечания товарища Сталина на учебник истории СССР (Союза Советских Социалистических Республик), — аннексионистско-колонизаторская роль русского царизма, вкупе с русской буржуазией и помещиками».

Одни русские герои устранялись из учебников потому, что были «реакционными попами», как святитель Алексий Московский или Митрополит Макарий, другие — потому что были слугами империализма и колониализма, как генерал Скобелев или все герои Кавказской войны. Наконец все «реакционные» деятели просто не имели шанса быть упомянутыми, а тем более — запомниться.

Достаточно вспомнить обложку знаменитого учебника М. В. Нечкиной и П. С. Лейбенгруба «История СССР» для 7 класса, которым охватывались первые 900 лет русской истории и в котором ухитрились не упомянуть даже Владимира Мономаха. Стенька Разин, Пугачев, Радищев — весь комплект освободительного движения. За официальную русскую историю отдувался одинокий генералиссимус Суворов. Впрочем, можно было совместить одной картинкой, — Суворов везет арестованного Пугачева в Москву. Но, почему-то, не захотели, хотя в некоторые книги эта шикарная иллюстрация включалась. К тому моменту, как в школу пошел я, дизайн обложки чуть изменился и на помощь Суворову, осажденному бунтовщиками, пришел Ломоносов.

Но бог бы с ними, с советскими учебниками — к сожалению, над всей нашей историографией и научно-популярной исторической литературой нависает некое «толстовство», утверждение о незначительности индивидуального вклада в русскую историю, о мнимой ничтожности личных героических амбиций.

Стандартный (и глубоко ошибочный) метасюжет биографии русского героя: «отдал всего себя Родине, разбился о систему, выразил душу народную, но, в сущности, ничего не добился — все результаты пропали, сам герой заканчивал жизнь в забвении, но его имя будет жить в памяти благодарных потомков» — с такой или почти такой интонацией создается большинство русских исторических биографий.

Те немногие герои, которых действительно признает официальный канон, возводятся на расчеловечивающий их героический пьедестал, — интерес к живым чертам их личности, успехам и неудачам, сильным и слабым сторонам, к сути и методу их исторического действия считается недопустимым и приравнивается к святотатству. Как следствие, русская история в преподавании предстает как унылая безлюдная пустыня, уставленная редкими бронзовыми изваяниями — иногда полуразрушенными.

Отсутствует пространство того живого человеческого примера, в котором вырабатывается матрица поступков, которым подражает молодёжь. Если наши учебники и книжки ещё кое-как учат наших детей героической смерти за Родину, умению терпеливо сносить неудачи и непонимание государством и окружающими, то успеху, активному и эффективному действию на благо Родины, достижению позитивных целей научиться от нашей исторической схоластики было попросту немыслимо. Мало того, в них так сознательно искажался исторический материал, что даже хрестоматийные случаи успеха были в нём совершенно извращены.

В советском учебнике И. А. Федосова «История СССР», посвященном России в XIX веке и уже в детском саду поражавшем меня пустопорожней марксистской русофобией (да, читатель, я пытался осилить советские учебники ещё в детском саду, в старшей, конечно, группе) о деятельности адмирала Невельского говорится так: «Важнейший вклад в изучение дальневосточных морей внес Геннадий Иванович Невельской. Он открыл устье Амура, пролив между материком и Сахалином и впервые доказал, что Сахалин не полуостров, как считали раньше, а остров».

По форме верно, а по сути издевательство, так как Г. Невельской был не педантом, который хотел доказать островной характер Сахалина, а отважным морским офицером, который во главе крохотной группки людей сумел присоединить к России невообразимо огромные просторы Амурского и Уссурийского краев и Сахалин. И сделал он это буквально за месяцы до того, как на горизонте появилась американская эскадра, с которой сталось бы заявить права на эти якобы манчжурские территории… Г. Невельской практически в одиночку серьёзно скорректировал ход русской и мировой истории, не испугался ни трудностей многолетних плаваний и зимовок в диких местах, ни враждебности петербургских чиновников, больше всего боявшихся обидеть Китай (а на деле — задеть английские интересы). Его подвиг закончился полным триумфом, и по сей день лежащим в основе нашей географической карты.

Разумеется, находились учителя, которые по своей инициативе рассказывали о подвиге Г. Невельского, особенно на Дальнем Востоке. Но для фигуры общенационального масштаба, человека, открывшего нам Приамурье и Приморье, эта выше цитированная строчка в учебнике была просто оскорбительна, вводила в прямое заблуждение.

Сегодня нам необходима решительная работа по возвращению русской истории её личностного героического измерения. В учебниках и хрестоматиях должны быть обильно представлены подвиги, то есть героические поступки отдельных лиц, причём это должны быть подвиги не только правителей и высших полководцев, но и простых героев.

Необходимо существенное расширение списка исторических героев, который должен знать учащийся (и хорошо ориентироваться в нём). Список должен включать в себя военачальников, деятелей Церкви и государственных мужей, деятелей культуры и общественной мысли, первопроходцев и первооткрывателей. Должны быть известны не только суть и обстоятельства их подвига, но и в чём конкретно их личные решения и поступки переломили инерцию истории.

Со временем,