Фулгрим: Палатинский Феникс - Джош Рейнольдс

Огонь и кровь.

Все всегда заканчивается огнем и кровью. По крайней мере, так заявляли его братья в мудрости своей. «Согласие куется в огне и закаляется в крови», — говорили они. Пепельные небеса, поля костей… Огонь и кровь. Однообразная концепция, лишенная даже безыскусного изящества.

Примарха бесконечно раздражало, что подобная идея служит путеводной звездой человечества в его важнейшем предприятии. Казалось, даже Император придерживается ее, пусть и ради эффективности, а не по каким-то иным причинам. Огонь и кровь. Скорость и практичность. Вот они, девизы Великого крестового похода.

— Эффективность, — нараспев, как молитву, произнес Фулгрим.

Фениксиец пристально смотрел в стеклянный иллюминатор, праздно высчитывая расстояния между звездами, что мерцали во тьме. На тускло освещенной обзорной палубе «Гордости Императора» не имелось никаких украшений — тут ничто не отвлекало наблюдателя от картины безграничной Вселенной и величия светил, населяющих ее.

На повелителе Детей Императора были простые длинные одеяния белого и пурпурного цветов; с его обманчиво широких плеч ниспадала мантия, отделанная золотом и перьями. В броню он облачался только для войны или парадов. Здесь, в месте для раздумий, примарх носил наряд, который считал подобающе скромным. Ткань свободно облегала стройное тело Фулгрима, дополняя образ царственной безмятежности. На его поясе низко висел меч — единственная уступка практическим соображениям. Держа ладонь на затыльнике клинка, Фениксиец водил пальцем по тугим виткам проволоки на рукояти.

Оружие ему подарили. Выковали с уважением, вручили как знак любви. Примарх ценил меч превыше всего, кроме чувства уверенности в себе. Сам клинок и то, что он символизировал, подтверждали: Фулгрим на правильном пути. Он не повернулся спиной к предназначению, а принял его.

Фениксиец изучил отражения легионеров Третьего, стоявших навытяжку позади него. Они казались мифическими небожителями, обретшими плоть и закованными в аметистовый керамит; на кирасе каждого раскинула крылья палатинская аквила с молниями и лучами. Самый высокий из них доходил примарху лишь до груди — он возвышался над воинами, как бог среди полубогов, великан с белыми волосами, заплетенными в извивистую косу. Его фиолетовые глаза на бледном лице с идеальными острыми чертами задумчиво щурились.

Шестеро Астартес, собравшиеся здесь, были лучшими из лучших в нынешнем составе братства. Только один из них принадлежал к Двум Сотням — выжившим воинам изначального легиона, которые присягнули Фулгриму на Кемосе. Седьмой космодесантник, также из Двух Сотен, безмолвно стоял чуть позади и в стороне от собратьев. Он слегка кивнул, словно заметив, что примарх наблюдает за ними, и Фениксиец подавил смешок.

Пятеро из шести были молодыми бойцами, недавно пролившими кровь и жаждущими проявить себя — в точности как их господин. Фулгрим отогнал эту мысль, ужаленный скрытой в ней правдой. Сосредоточившись на воинах, примарх заметил их нервозность. Обычному человеку они показались бы статуями, почти неподвижными и лишенными эмоций, но Фениксиец ясно видел, что легионеры в смятении. Пятеро не знали, зачем их вызвали к повелителю, и потому волновались. Шестой как будто ничего не чувствовал. Несмотря на все это, Фулгрим улыбнулся.

— Дашь определение эффективности, Нарвон? — указал он на одного из бойцов, не оборачиваясь к ним. Немного артистизма не повредит.

Легионер Нарвон Квин подобрался, явно удивленный тем, что примарх обратился к нему.

— Достижение победы минимальными усилиями, мой господин.

Задиристый по натуре, Квин был молотом среди клинков, но иногда демонстрировал проницательность, намекающую на большой потенциал. Общая черта для Детей Императора: все они имели очевидный потенциал. Вот что важнее всего.

Сохранив в памяти расчеты дистанций между звездами, Фулгрим повернулся к воинам:

— Приемлемый ответ, пусть и несколько прозаичный.

Огорченный Нарвон переступил с ноги на ногу.

На самом деле, — продолжил Фениксиец, — эффективность требует отнюдь не минимальных усилий. Точно определить, эффективно что-либо или нет, можно лишь при наличии контекста. Этот урок я выучил в детстве, среди обогатительных установок и рудных карьеров.

Примарх не глядя отвел руку за спину и коснулся пальцем стекла. Медленно и аккуратно он провел линию, соединяющую светила.

— Например, то, что Хорус считает «приемлемым», другие назвали бы «отвратительно варварским».

Несколько десятилетий почти исчезнувший III легион сражался в тени Луперкаля. Хорус показывал брату, как должен поступать сын Императора, облеченный великим долгом и ответственностью. Фулгрим сверкнул превосходными зубами, вспомнив, как досадовал тогда.

— Впрочем, эффективность волков — это вещь в себе, и таким, как мы, не пристало осуждать их. — Легионеры вежливо рассмеялись, и Фениксиец вновь повернулся к иллюминатору: — Однако же мы вправе обсуждать собственную эффективность или отсутствие таковой.

Веселье прекратилось, как того и желал примарх. Делу время, потехе — час. Он постучал по стеклу костяшкой пальца:

— За моими братьями тянется след из колесованных миров. Огненно-кровавый шрам, вырезанный на лике Галактики. Я думаю — я знаю, — что есть лучший способ побеждать. — Фулгрим снова улыбнулся, резко и уверенно, будто взмахнул мечом. — Более эффективный способ. И мы докажем это вместе.

Фениксиец обвел одну из светящихся точек:

— Перед вами «Двадцать восемь Один», или Визас, как его называют несколько миллиардов местных жителей. Достаточно внушительная цифра, учитывая, через что им недавно пришлось пройти. — Он взглянул на своих воинов: — Мы приведем Визас к Согласию, но не огнем и кровью. Шесть, и только шесть клинков возьму я в эту битву. Моими мечами станете вы.

Лица легионеров выразили смешанные чувства. Не только гордость, но и беспокойство, нетерпение, задумчивость. Они были молоды. Они уже обагрили руки кровью, но еще не доказали свою надежность в бою по-настоящему. Им предстоит испытание, как и самому Фулгриму. Дети Императора поведут кампанию неведомым прежде методом, идеальным в концепции и на практике.

— Мы сделаем первый шаг в новом странствии, начнем новую войну и выиграем ее, своими руками и собственными силами. Открывается первая глава нашей истории; прошлое было лишь прологом. — Фениксиец постучал по искорке-Визасу: — В эгейском диалекте Ионического плато есть слово «анабасис». Оно означает «движение войска с берега моря вглубь суши». Завоевательный поход в незнакомые земли. — Повернувшись, Фулгрим раскрыл объятия, словно древний король, благословляющий своих рыцарей. — Сыны мои, нас ждет анабасис.

Космодесантники разом опустились на колени, прижав кулаки к палатинской аквиле на кирасе.