Фулгрим: Палатинский Феникс - Джош Рейнольдс

Голконда знала, что специально разработанная броня примарха не ограничивает его сверхчеловеческой ловкости. Весьма разумно, ведь Фулгрим, по общему мнению, был самым проворным из братьев. Он мог двигаться неуловимо быстро для человеческого глаза.

Его бледное симметричное лицо изысканно окаймляли высокий пурпурный горжет и громадное стилизованное крыло орла, словно бы взметнувшееся с нагрудника поверх левого наплечника. Оглядев собравшихся на палубе людей фиолетовыми глазами, глубокими, как межгалактическая пустота, примарх подметил и сохранил черты каждого из них в невероятно цепкой памяти. На Пайк он посмотрел в последнюю очередь. Возможно, оказал ей честь — или бросил вызов.

Так или иначе, женщина выступила навстречу его взору, как и полагалось главному итератору. Она уважительно поклонилась и, будучи профессионалом, постаралась скрыть, что далось ей это с трудом. В преклонном возрасте кланяться весьма непросто.

— Господин Фулгрим, ваше присутствие — честь для нас.

— Рад снова видеть вас, главный итератор Пайк. — Возвышаясь над ней, Фениксиец отдал низкий поклон.

Взглянув в его неописуемо безупречное лицо, Голконда преодолела знакомое, почти необоримое желание пасть на колени. Посланница уже встречала примархов, даже отчитала одного из них и выжила — вероятно, израсходовав разом столетний запас везения. Более того, она подчиняла целые планеты своей воле единственной удачной фразой. По количеству покоренных миров Пайк превосходила многих военачальников Крестового похода, хотя мало кто признавал это.

Пожалуй, именно поэтому много месяцев назад Фулгрим ответил согласием на ее просьбу об участии в Двадцать восьмой экспедиции. Или же они долго не могли найти подходящего итератора, поскольку другие флоты выглядели более привлекательными в смысле возможных достижений. Голконду на закате лет карьера уже не волновала.

Отвернувшись, Фениксиец обвел взором других делегатов. Он приветствовал всех, обратившись к ним по именам, и уделил каждому немного времени. С одними собеседниками примарх разговаривал дольше, чем с другими. Пайк неотрывно наблюдала за Фулгримом — оценивала его, определяла истинность слухов о нем.

Сыновья Императора разнились между собой. Сказать прямо, некоторые из них были человечнее прочих. Фениксиец находился где-то посередине, как статуя, наделенная жизнью, но сохранившая прежнюю цель. Цель, к которой примарх все упорнее стремился на протяжении сотни лет, минувших со дня его обнаружения. Цель, почти — но пока еще не полностью — противоречащая желаниям Имперской Армии.

Словно услышав мысли Голконды, Фулгрим взглянул на нее поверх головы лорда-командующего Фрейзера.

Фениксиец не был глупцом и понимал, кому на самом деле подчиняется Пайк. Она почти и не скрывала этого — не считала нужным. Подобные вещи лучше держать на свету: если спрятать их слишком надежно, ты сама запнешься о них в самый неудачный момент.

Наконец примарх снова повернулся к ней и отдал еще один низкий поклон.

— Не сомневаюсь, Абдемон обеспечивал вас всем необходимым во время путешествия? Прошу извинить, что не посещал вас лично, но мне требовалось многое подготовить для нашего грандиозного предприятия.

— Извинения не требуются, уверяю вас. За нами хорошо присматривали.

Фулгрим улыбнулся, и у Голконды встрепенулось сердце. Примарх казался солнцем, запертым в клетке плоти. Каждая его улыбка или смешок разили посланницу в самую ее суть, будто выброс тепла и света. Рядом с ним нужно вести себя бдительно — пожалуй, даже осторожнее, чем обычно. Как и звезда, он может обратить Пайк в пепел, даже не заметив этого.

— Я хотел бы, чтобы вы сопровождали меня, — сказал Фениксиец. — Мне кажется, лучше всего нам выступить единым фронтом, военным и дипломатическим. Геродот согласен — не так ли, Геродот?

— Вы наш главнокомандующий, господин, — ответил офицер, волком посмотрев на Голконду.

Он что, завидует ей? Такая мысль позабавила посланницу, и она мило улыбнулась Фрейзеру, у которого задергался глаз. Прелестно.

Если Фулгрим и заметил их пикировку, то не показал виду. Примарх галантно подал женщине руку, и Пайк неуверенно приняла ее. Стоя вплотную к Фулгриму, дипломат чувствовала его подавляющую силу. Это создание могло переплыть море из кипящего металла или разбить гору на куски. Не хотелось думать, что оно способно сотворить с Голкондой.

И все же касание Фениксийца было нежным. Пайк вспомнила, как аккуратно Абдемон держал винный бокал, и подумала, что Фулгриму весь мир кажется таким же хрупким.

— Идемте, мы отправимся на моем личном корабле. — Примарх указал на одну из «Грозовых птиц». Она превосходила соседок в размахе крыльев, изящно загнутых назад. Тупой нос машины после переделки напоминал загнутый клюв. Голконда с Фрейзером, разумеется, одобрительно заохали, и Фениксиец расправил перышки: — Я сам разработал и сконструировал ее на оружейной палубе. Самый быстрый транспорт во всем экспедиционном флоте.

— Это важно? — спросила Пайк.

Фулгрим усмехнулся:

— Только для меня.

Когда примарх с царственной уверенностью повел Голконду к ждущему кораблю, оркестр заиграл медленную величавую мелодию. Музыка звучала меланхолично, намекая на расставание и светлую грусть. Похоже, Фениксиец предпочитал для таких моментов тоскливые мотивы, а не громкие триумфальные композиции.

— Позвольте полюбопытствовать, господин Фулгрим, в чем заключались ваши приготовления?

— Я прочел хроники и документы, полученные вашими людьми на «Двадцать восемь Один».

— Весь архив? — Пайк постаралась скрыть изумление. — Там больше восьми тысяч отдельных томов по одной только истории.

Жители Визаса были чрезмерно книжными людьми: записывали все, что могли.

— А также пять тысяч томов поэзии, по большей части весьма безвкусной, с переизбытком аграрных образов, — сообщил примарх.

Голконда рассмеялась:

— Да уж, они несколько переоценивают притягательность буколической жизни, не так ли? — Она взглянула на Фулгрима снизу вверх. — И что же вам удалось узнать?

— Реальность очень далека от того, что излагается в стихах. — Фениксиец нахмурился. — Их династическая система обречена. Через одно-два поколения произойдет открытый мятеж. Ограниченная база технологических знаний, уцелевших после Долгой Ночи, уже деградирует. Через десять поколений они станут дикарями. Через пятнадцать их сложно будет назвать людьми.

— Но сейчас у визасцев единое, относительно стабильное правительство, пусть и автократическое. — Пайк чуть ли не по-матерински похлопала Фулгрима по руке — точнее, по теплой броне над ней. — С этим можно работать.

— Надеюсь. — Примарх посмотрел на нее. — Я бесподобен, но даже мне не одолеть целый мир в одиночку. — Он улыбнулся. — Но, должен признать, я едва справляюсь с желанием попробовать.

Голконда внимательно изучала собеседника, пока они подходили к аппарели корабля. Фениксиец шутил или предупреждал ее? С ним сложно было понять.