Приключения на вторые девяносто - Лариса Шкатула

Свадьба была пышная. Человек двести гостей, элита города, соответственно и подарки – не меньше холодильника или стиральной машины.Понятное дело, лучших фирм-производителей.

А уж со стороны родителей и вовсе: коттедж в двух уровнях. Его подарили новобрачным родители невесты и жениха, сбросившись поровну…

Ни невесту, ни жениха подарки особенно не волновали. У них и так всё было, а чего не было, могли и сами себе купить. У жениха имелось пять процентов акций одной преуспевающей фирмы, деньги на которые, кстати, он сам заработал, удачно сыграв на бирже. Не просто повезло как дураку, он перед этим проучился на курсах, где как раз такой удаче обучали. Невеста делала изящные фигурки из непрозрачного стекла, походившие на изделия из кости. В магазинах сувениров они уходили влёт. Такие вот нетипичные дети богатых родителей. Может, потому, что и тем никто в своё время не помогал, всего добивались сами.

Незадолго до собственной свадьбы жених с невестой побывали на свадьбе у друга Вадима, где их неприятно поразили жадность невесты, с какой она прилюдно рассматривала каждый подарок. И то, что её откровенно не устраивало, высмеивалось тоже прилюдно, так что гость с недорогим подарком чувствовал себя будто при всех высеченным.

– А мы с тобой не будем мелочиться, крошка, – говорил невесте жених. Он нарочно называл её крошкой, пародировал американские боевики.

И она в ответ согласно улыбалась.

– Не будем.

Жених – Вадим Остапенко – верил, так и будет. Элька у него молодчина, не раз была возможность в этом убедиться.

Его прежние девушки, те, с кем он встречался до неё, постоянно что-то у Вадима требовали, не сапоги, так шубу, не серьги, так мобильники с наворотами.

А Эльвира радовалась то фиалкам или подснежникам, что Вадим ей приносил, то копеечным «валентинкам», которые он дарил ей на День Святого Валентина. А то пушистому плюшевому коту, который прикольно мяукал. Такая не слишком требовательная девчонка.

Правда, он не задумывался о том, что у девчонки не было разве что птичьего молока, потому что родителей смешили её «я сама зарабатываю!» и несмотря на протесты они подбрасывали дочери в сумочку нехилые карманные деньги. Единственный ребёнок!

Машина, естественно, у будущего мужа была крутая, навороченная – джип «Хаммер». Вадик тоже был у родителей единственным отпрыском.

У невесты попроще – «Мерседес». Правда, тоже не из последних. А ещё точнее, как раз из последних.

Подарки всё равно пришлось рассматривать, но в узком кругу.

Молодожён пустил невесту вперед: мол, ей вести хозяйство, пусть сама решит, подходят ей подарки, или нет, и тогда можно будет сразу решить, что отвезти в свой новый дом, а что оставить пока у родителей невесты, в их огромном, на три машины, гараже.

Да, мало ли, молодая жена может и покапризничать. Вадик Остапенко, что называется, дал ей карт-бланш.

– Что не понравится – подари кому-нибудь из девочек, хотя бы той же Наташке, – советовал Вадим.

Сам он, двадцатипятилетний здоровяк, сын советника губернатора по строительству, был уже пресыщен всеми этими благами цивилизации. Ему особо ничего и не хотелось.

– У меня всё есть, – басил он добродушно.

Он считал себя человеком, свободным от «вещизма», современным и способным заработать себе на любую прихоть.

К счастью, он был хорошо воспитан, мог обходиться без лишнего, и в своё время хотел даже пойти в армию. Доказать всем, что он, в отличие от других, нисколько не боится дедовщины, и там сумел бы поставить себя так, чтоб даже крутые «деды» с ним считались.

Хотел, но не пошёл. До печёнок достали его мольбы матери, которая здоровьем не отличалась, легко впадала в меланхолию, и даже в истерию, а когда услышала о намерении сына, встала перед ним на колени.

– Вадик, сынок, кровинушка моя, пожалей свою бедную мать. Я не переживу, если с тобой что-то случится!

Вадим знал, что мать его склонна к экзальтации, – про себя он называл ее подобные монологи спектаклями одного актера, но здесь и его пробило.

– Да, что со мной может случиться, разве я не сумею за себя постоять?

Он показывал матери свои бицепсы и огромные кулаки, и довольно смеялся.

– От одного отобьешься, – в ужасе причитала она, – может, и от двух, а когда все вместе накинутся?

– В самом деле, сын, – поддержал её и отец, – зачем рисковать? Петр Валентинович – главврач спецполиклиники – обещал тебе такой диагноз поставить, никто не подкопается.

– Напишет, что я типа с приветом? – усмехался Вадим. – А если потом, когда-нибудь, я, к примеру, пойду в политику, и вскроется, что у меня не все дома, представляешь, каким боком мне это может вылезти?

– Представляю, – подмигивал отец, – потому, когда тебе исполнится двадцать семь лет, мы эту запись из твоего дела потихоньку изымем, и напишем что-нибудь необидное. Ну, там, плоскостопие, или плохо сросшийся перелом…

И Вадим сдался. В самом деле, зачем терять – тогда ещёдва года – своей жизни неизвестно на что, когда можно провести их с куда большей пользой.

Теперь вот с родительской подачи он женился, но ничуть от этого не расстраивался. Эльвира ему нравилась. В постели они друг к другу притерлись. Она была славная, умненькая, не скандалила по пустякам. Словом, жизнь у Вадима была то, что надо.

Он как раз теперь стоял со знакомыми парнями возле их нового с Эльвирой дома и ждал, пока та вместе с подругами насладится зрелищем самой настоящей горы подарков.

Вообще-то, осмотр этот состоялся по инициативе подружки невесты, Натальи, которая, по мнению Вадима, висела на Эльвире как бульдог – именно его молодая жена служила для Натальи пропуском в вожделенный мир, в который она ни по своему происхождению, ни по положению в обществе никогда бы попасть не могла.

– Женщины, им это нужно, – снисходительно приговаривал Вадим, посмеиваясь над сказанным вместе с товарищами.

Эльвира вежливо все осмотрела. Наташка не зря устроила этот осмотр. Кое-что из подарков было в двойном экземпляре, так что Эльвира щедрой рукой подарила двум своим подругам по кофейному сервизу, а Наташке пообещала отдать швейную машинку. Та шила себе одежду, а Эльвира к шитью не испытывала никакого влечения.

Вторая подруга, однокурсница Валерия, взяла сервиз скорее из вежливости. У нее в доме две антресоли были забиты всякими там фарфоровыми изделиями, ни разу не распакованными, но по мнению матери Валерии, могущими когда-нибудь пригодиться.

Когда Наташка предложила осмотреть подарки, Эльвира взглянула на молодого мужа: мол, как ты, не возражаешь?

– Посмотрите, развейтесь, – добродушно проворчал он.