Отряд - Олег Артюхов

Олег Артюхов

Отряд

СТОРНО–бухгалтерский термин, означающий обратную запись с целью исправления ошибки. Обычно записывается красными чернилами, поэтому называется “красное сторно”.

Не удивительно, что, забывая в повседневной суете уроки прошлого, некоторые беспечные люди рано или поздно наживают себе кучу неприятностей. И тогда вместо того, чтобы попасть в историю, они вляпываются в неё со всей дури. Но, как известно, нет худа без добра, а добра без худа, и потому иногда, выбираясь из невероятных передряг, эти жертвы обстоятельств неожиданно круто меняют судьбу, находят своё место в жизни и обретают настоящих друзей.

ГЛАВА 1.

В этом году снег выпал в октябре. После двух холодных ночей ветер повернул на запад, потом стих и просыпал на землю крупные пушистые хлопья.

Разное болтали о случившемся накануне «кровавом» затмении луны, мол, не к добру это. Многие сомневались, другие посмеивались над суеверием, третьи беззлобно посылали и тех, и других, сами знаете куда. Я же не сомневался. Я точно знал, что «кровавая» луна уже выпустила легион бед, в том числе и лично на меня, пригвоздив к больничной койке.

Вот уже больше недели я находился в коме без особой надежды на выздоровление. Вы спросите, откуда тогда я знаю про снегопад? Просто всё это время парадоксальным образом я болтался под потолком палаты и с сожалением наблюдал своё неподвижное забинтованное тело, облепленное датчиками, опутанное проводами и утыканное внутривенными катетерами.

В действительности всё оказалось не так, как на самом деле. Дело тут явно было нечисто, поскольку по неизвестной причине оказавшись вне себя, я не мог никуда удалиться, не считая пары метров туда-сюда. Не имея особого выбора, я тупо пялился в окно, либо разглядывал своё неподвижное туловище. Иногда, делая усилие, я дотягивался до соседней палаты или коридора.

Когда я обнаружил себя в палате, моё сознание дало сбой, и психика забуксовала, чуть не вывихнув мозги (или что там теперь вместо них) набекрень. Вдвойне стало обидно, что и ущипнуть себя я категорически не смог. Мало того, что противоестественное состояние и отсутствие чувств были мне в диковинку, но к тому же я малейшего понятия не имел, как теперь быть. Однако, если долго болтаться между небом и землёй, вернее между потолком и полом, поневоле в голову (или что там теперь вместо неё) приходят разные мысли и воспоминания. Тем более что ничего другого я делать не мог.

Родился я в начале девяностых, которые родители обычно называли «лихими». Наверно они были правы, ведь незадолго до моего рождения прямо в нашем дворе убили дядьку Павла. Местные бандиты застрелили из автомата.

В семье частенько его вспоминали, и подозреваю, что и назвали то меня в его честь. Не знаю почему, но разные эпизоды его недолгой жизни и обстоятельства трагической гибели крепко засели в моей голове, да, и сам он часто снился, хотя и видел я его только на фото.

Жестокие времена перемен основательно потрясли предков, и потому всё детство меня готовили к грядущим суровым жизненным испытаниям. Трудно даже перечислить, чем мне пришлось заниматься. Мой молодой растущий организм прошёл через секции рисования и фигурного катания, шахмат и плавания, танцев и тхеквондо и много ещё чего. Однако, в конце концов, выяснилось, что на самом деле меня увлекает только математика. Сколько раз я замирал от восторга, глядя на формулы, буквально представляя их строгую гармонию в виде загадочных фигур и фракталов. При этом меня не оставляло ощущение, что эту калейдоскопическую красоту я уже когда-то видел и ощущал.

Наконец-то разобравшись в моих наклонностях и увлечениях, родители перевели меня в математическую школу, но с непременным условием, что спорт я не брошу. Так математика и спорт стали двумя слонами, на которых стала выстраиваться моя жизнь. Третьим слоном стали радиотехника и электроника, которые вошли в мою жизнь вместе с учителем физики Вячеславом Глебовичем, энтузиазм и искренняя увлечённость которого не оставили равнодушным моё детское сознание.

Едва мне исполнилось четырнадцать, как тренер по тхеквондо однажды отвёл меня в сторону и предложил заняться новым видом борьбы:

– Ты крупный и сильный, а с возрастом массы и мощи прибавится. Тхеквондо – хорошая система, но не для тебя, она для лёгких и вертлявых.

Я согласился, и вскоре по рекомендации тренера оказался в начинающей группе у Ретюнских Александра Ивановича. Сам урождённый питерец он подолгу проживал в Москве, мотаясь между двух столиц, поскольку занятия в филиале его школы на армейской базе без его участия теряли всякий смысл.

Как потом выяснилось, Ретюнских являлся автором новой системы борьбы РОСС (российская отечественная система самозащиты). Изучая карате, дзюдо, боевое самбо, онразработал и систематизировал уникальный комплекс приёмов с учётом естественной биомеханики русского физического типа. К этому он добавил ещё два направления: школу экстремального выживания и штыковой бой. Забегая вперёд, скажу, что и те, и другие навыки в дальнейшем не раз выручали меня в самых безнадёжных обстоятельствах.

Занятия РОСС настолько меня увлекли, что при малейшей возможности я бежал в зал, где сам мастер или его первые ученики терпеливо выжимали из меня дурные соки и шлифовали мастерство. При этом они не уставали повторять, чтобы мы не трепались про РОСС, и все соревнования у нас проходили исключительно внутри секции, что неизменно расстраивало, ибо, сколько можно лупить и валять друг друга. К тому же РОСС – боевая система, рассчитанная на убойное поражение противника. А заниматься лишь обозначением ударов россерам всё равно, что саблей отгонять комаров.

Избыток сил и эмоций в молодом сильном организме порой перехлёстывал, и мне тогда казалось, что жить буду вечно, что здоровья отмеряно не меньше чем на сотню лет и, что весь мир крутится вокруг меня. Неискушённое сознание даже не допускало мысли, что в историю можно попасть, а можно вляпаться. Мне досталось второе.

Беззаботный и радостный мир детства канул в тот день, когда я принёс из школы домой пахнущий типографской краской аттестат зрелости. Тогда родители устроили маленький праздник, а чуть захмелевший дед, прокашлявшись, проговорил:

– Вот бы бабушка порадовалась. Не привёл господь, прибрал рабу божью. Чем думаешь заняться, внук?

– Наверно, тем, что хорошо знаю, люблю и понимаю – математикой. Физика тоже, конечно, интересна по-своему, но математика – это моё всё.

– Ты прямо вылитый твой дядька Павел. Он тоже всё формулы писал, считал, да приборы всякие мастерил. Увлекался… Эх, судьба. Пожить не успел. Всё,