Сара Джаннини: девушка в голубом платье - Татьяна Покопцева

Виетри-суль-Маре –небольшая коммуна вИталии. Прекрасный маленький городок, который можно обойти задень. Когда Даниэль Джаннини выбирал, где купить дом, двадцать лет назад, он хотел быть подальше оттуристического шума, отсветских выходов ибалагана. Он мечтал оспокойной семейной жизни, даже задумывался отом, чтобы открыть здесь студию керамики иделать тарелки, работать руками любил. Остановившись вВьетри-суль-Маре однажды попути наАмальфитанское побережье, Даниэль, стоя натеррасе отеля Ля Лучертола, смотря наморе ина Скалу Двух Братьев, решил, что хочет жить именно здесь. Так исделал иперевёз молодую жену сюда. Через два года уних родилась дочь, исеньора Джаннини счувством выполненного долга почти непоявлялась вВьетри-суль-Маре. Дом стоял втишине, редко прерываемой голосами няни иребёнка. Сеньор Джаннини тоже стал редко возвращаться сюда, купив виллу чуть дальше.

Ножизнь текла вэтом маленьком городке посвоим правилам, незамечая отсутствующих. Утром звонил колокол, открывались лавки, соседи устраивали перекличку, рыбаки выгружали улов. Городок начинал свою утреннюю рутину.

Сегодня был такойже день, каки всегда. Нодом наvia Madonna degli Angeliсегодня ждал важный вечер. Поэтому садовник уже сутра собрал свежих цветов, кухарка Лучия стояла уплиты иругалась напродавца томатов:

–Ну, подсунулже один мятый! Вот я тебе завтра припомню!

Везде наводилась чистота. Было воскресенье. Сеньор Джаннини лежал изагорал налужайке, аего жена была вгостиной ичитала. Так, вбезмятежности испокойствии прошёл день иприблизился вечер.

–Сара, отнеси эти цветы вгостиную, пожалуйста. Искажи папе, что надесерт я решила подавать безе исорбет. Почему ты ещё неодета? Я выложила тебе голубое платье.

–Мам, я нехочу то платье. Мне недесять лет! Я думала, что надену джинсы ифутболку, каквсегда.

–Ненадо думать, это лишнее, дорогая. Фу! Какие джинсы! Ты что, хочешь быть похожа наэтих американцев? Никаких брюк илиштанов! Ты девушка!

–Я нехочу это платье! Оно уродливое, мама!

–Надень это платье, иначе наужин невыйдешь. Это тончайший шёлк, я привезла его изПарижа.

–Тогда невыйду! Имне ненравится голубой цвет!

Итут ей прилетела пощёчина.

–Иди инадень платье! Сейчасже!– закричала мать.– Неблагодарная! Хватит мне перечить!

–Нет! Я нехочу! Я нехочу быть уродиной втом платье!

–Ты итак некрасавица. Иди. Ипро цветы незабудь!

Вгостиной никого небыло, поэтому Сара просто поставила цветы настол ивернулась всвою комнату. Платье лежало накровати: оно было сдлинными рукавами инаглухо застёгивающимся воротником. Сегодня была жара, ией придётся потеть вэтом наряде. Сара нехотя стала надевать платье. Посмотрела насебя взеркало иотвернулась.

«Боже, помоги мне умереть». Именно сегодня ей хотелось чувствовать себя красивой. Она закрыла глаза ивыдохнула.

Тут зашла мама.

–Молодец, Сара. Идём. Пора.

Застолом сидел отец ирядом сним мужчина чуть моложе. Сара его прекрасно знала. Он уних жил последнюю неделю.

Все сели застол. Ужин пошёл своим чередом. Все молчали, редко перебрасываясь незначительными репликами. Наконец, мама поставила десерт. Тут отец громко сказал:

–Я бы хотел сделать важное объявление, Сара. Тебе уже восемнадцать.– Он лукаво улыбнулся.– Я уверен, что тебе пора замуж.– Отец глотнул вина, смочив горло.– Мой близкий друг, Димитрий, которого ты немного знаешь, любезно согласился стать твоим мужем. Этот вопрос необсуждается. Мы ждём месяц ивенчаем вас. Ну, давайте выпьем заСару иДимитрия!

Сара немогла сказать нислова. Язык отяжелел иприсох кнёбу. Забилось сердце истало невыносимо тяжело. Подняла бокал, руки неслушались. Увидела обозлённое иудивлённое лицо матери, она была обескуражена и, казалось, потеряна. Димитрий улыбался Саре. Бокалы звонко поцеловались, все сказали «чин-чин» ивыпили поглотку. УСары была вода, алкоголь ей неразрешали.

Голубое платье давило совсех сторон, Саре насекунду показалось, что оно её душит ихочет убить.

–Мама, мне плохо. Задыхаюсь. Я пойду ксебе?– шепнула Сара.

–Ещё десерт. Потерпи. Попей воды.– Мать была неумолима.

–Ну, ты счастлива?– громко спросил отец.– Какого красавца мы тебе сосватали! Загляденье!

–Даниэль, невгоняй меня вкраску.– Димитрий посмотрел наСару, ноона отвернулась.

–Все заботы я беру насебя,– деловито продолжал отец.– Всё будет организовано тихо, только мы свами. Твои родители будут, Димитрий?

–Они умерли давно, Даниэль.

–Ипрекрасно!– заключил Даниэль иглотнул вина.– Аты, Линда, что скажешь?

–Я думаю, что спешка кхорошему неприводит. Ипотом, он почти старик длянеё.– Мать, каквсегда, была жестка ипрямолинейна.– Что она будет сним делать через двадцать лет? Памперсы менять?

–Мне 33, через двадцать лет я буду немногим младше вас сейчас, Линда,– остро заметил Димитрий.

Линда замолчала изакурила. Сара смотрела то встол, то насвои пальцы рук, незная, куда деваться. Ей казалось, что все вокруг играют: отец влюбящего изаботливого, каким никогда небыл, мать вревнивую, аДимитрий вовлюблённого. АСаре уготована какая роль?

Чем ближе было окончание ужина, тем сильнее кружилась голова. Внутренний бой продолжался. Сара сдавалась. Платье, казалось, сжимало запястья рук, запутывалось вногах, обволакивало голени, чтобы связать ноги.

–Мама, мне нужно втуалет. Можно?

–Сходи ибыстро обратно.

Втуалете Сара умыла лицо холодной водой, намочила волосы, отэтого они ещё сильнее завились. Стало чуть легче. Она расстегнула пуговицы наплатье. Закатала рукава. Возвращаясь вгостиную, слышала крик матери вкабинете отца: они ругались. Сара кэтому привыкла. Спокойно разговаривающих родителей она ине помнит. Она их вообще смутно помнит всвоей жизни. Сдетства только няни, потом гувернантка. Сара научилась сама себя успокаивать, раскачиваясь вкроватке. Научилась сама себя обнимать, когда нуждалась втепле иласке. Перестала хотеть внимания. Привыкла кчужим людям, которые её кормили ивыводили гулять, помогали суроками вначальной школе. Родители появлялись редко ичаще поотдельности. Мать была всё время недовольной, била Сару чаще чем сней разговаривала. Когда отец появлялся вдоме, то давал новые указания иснова уезжал. Дни рождения Сары проходили водиночестве. Подруг ей заводить неразрешали, потому что, помнению родителей, они могут плохо повлиять нанеё. Сейчас заней приглядывала кухарка Лучия, набожная католичка.

Дошестнадцати лет одиночество Сару тяготило. Но, когда Сара открыла длясебя танец, нашла внём свое утешение. Танцевать впустой квартире было удобно идаже весело. Вхолле было много зеркал впол, иСара, двигаясь, смотрела задвижениями другой девушки, столь непохожей нанастоящую, каждодневную Сару. Та, взеркале, ей нравилась больше. Идвижения танцовщицы, столь много хотевшей сказать миру, были завораживающе приятными. Нобольше всего ей нравилось танцевать налужайке возле дома, босиком потраве. Там было много места иможно было прыгать, падать, аСара танцевала по-разному, давая волю воображению ителу.