Пока смерть не разлучит нас - Кэролайн Грэм

Симона Холлингсворт исчезла в четверг шестого июня. Можно сказать, что день для этого она выбрала просто восхитительный. Теплый ветерок веял с небес, столь чистых и сияющих, что они казались почти прозрачными. Пышно цвели живые изгороди. Луговые зайцы и кролики резвились и кувыркались просто от избытка жизненных сил, как и положено юным созданиям, еще не ведающим, что припас для них мир.

Первой непорядок в переулке Святого Чеда приметила престарелая миссис Молфри, семенившая мимо соседского дома с письмом по дороге к почтовому ящику. Сара Лоусон, прижимая к груди огромную картонную коробку, безуспешно пыталась ногой распахнуть изнутри калитку Холлингсвортов.

— Давайте я вам помогу, — предложила миссис Молфри.

— Я сама справлюсь, вы только придержите калитку.

— Тяжеленная, похоже, — заметила миссис Молфри, имея в виду коробку, и отодвинула фигурную, кованую и золоченую, щеколду. — Что у вас там?

— Стеклянные банки с откидной крышкой. Под домашние заготовки. Для моего прилавка на приходской ярмарке.

Дальше они двинулись вместе. Миссис Молфри была уже очень стара, и потому Сара старалась идти втрое медленнее обычного. Часы на старинной церковной башне, сложенной из дикого камня, пробили три.

— Симона пригласила меня на чай, а сама, похоже, куда-то вышла. Оставила для меня эту коробку на ступеньках в патио.

— Как странно. Это на нее не похоже.

— Не могу сказать, что я расстроена. — Сара, пыхтя, поудобнее перехватила тяжелую коробку. — К ней придешь — считай, час потеряешь.

— Наверное, бедняжке здесь очень одиноко.

— А кто в этом виноват?

Они остановились возле «Лавров», коттеджа Сары. Здесь в услугах миссис Молфри не было нужды. Калитка, едва державшаяся на одной петле, стояла нараспашку. В деревне скрепя сердце мирились с этой вопиющей неряшливостью. Сара слыла натурой художественной, а значит, заслуживала известного снисхождения.

— Далеко отлучиться Симона не могла. Она же без машины. Наверняка вот-вот появится. В пять — репетиция у звонарей.

— Так это ее последнее увлечение? — рассмеялась Сара. — Полагаю, все остальное она уже перепробовала.

— А ваши занятия она больше не посещает?

Сара опустила на землю коробку и, доставая ключ из кармана юбки, сказала:

— Нет. Пару недель походила, а потом заскучала.

Миссис Молфри опустила в почтовый ящик свое письмо и двинулась в обратный путь, размышляя о том, что Симона, кажется, и вправду перепробовала почти все, чем можно себя развлечь в здешнем захолустье.

Холлингсворты поселились в коттедже «Соловушки» немногим более года назад. Большинство новоселов спешило уразуметь, оценить и принять умом и сердцем все мелочи сельской жизни, едва только скрывался из виду привезший их мебель фургон, Алан же Холлингсворт ни разу не обнаружил ни малейшего интереса ни к здешним местам, ни к людям.

Местные видели его лишь мельком, когда он, помахав на прощанье женушке, залезал в серебристо-черную «ауди», которая, хрустя гравием, резко срывалась с места. Или же много часов спустя — у Алана был собственный бизнес, и трудиться ему приходилось с утра до ночи, когда его машина плавно подкатывала к дому и он приветствовал жену поцелуем.

Симона неизменно появлялась в дверях, стоило хлопнуть дверце автомобиля, словно день-деньской с тайного наблюдательного пункта следила за дорогой, дабы ее господину и повелителю не пришлось и секунды ждать теплого приема и привета. Готовясь принять поцелуй, Симона всегда привставала на цыпочки, кокетливо отведя назад одну ножку, как героини в фильмах сороковых годов.

Располагая уймой свободного времени, миссис Холлингсворт, в противоположность супругу, пыталась как-то вписаться в сельскую жизнь. Выбор, по правде говоря, был не ахти. «Женский институт»[1], кружок вышивания, клуб любителей игры в шары[2], общество виноделов и — для совсем уж отчаявшихся — приходской совет во главе с женой викария.

Пару раз миссис Холлингсворт посещала занятия в «Женском институте». Терпеливо высидела лекцию о «хлебных куколках», кельтских куклах-оберегах, связанных из колосьев. Даже не задремала во время показа слайдов на другой лекции, об открытиях ботаника Джона Традесканта[3]. Вместе с прочими аплодировала победительнице захватывающего конкурса передников и отведала кусочек лимонного кекса, пропитанного мадерой.

На робкие попытки хоть что-то разузнать о ее прошлом и настоящем она отвечала с готовностью, но как-то невнятно: ни слова по существу, а придраться вроде бы не к чему.

На третьем занятии (угостите друзей тюдоровским поссетом[4]) она позевывала и со вздохом деликатно отклонила предложение остаться на чай и насладиться кексами «бабочка» (макушку срезать, разделить пополам и уложить в виде крыльев на «шапочку» из лимонного заварного крема).

Затем настала очередь шаров. Секретарь клуба полковник Ваймс-Форсайт от ужаса чуть не лишился чувств, с выпученными глазами наблюдая за тем, как высоченные и тонкие, будто ножки бокалов, каблуки безжалостно пробивают атласную гладь зеленой лужайки. От вступления в клуб Симону удалось отговорить без особых усилий (там собиралось одно старье).

Общество виноделов и собиравшийся по вечерам приходской совет не удостоились посещения миссис Холлингсворт. Не дождались ее и в вышивальном кружке, хотя Кабби Доулиш собственноручно опустил в почтовую щель на дверях «Соловушек» прелестный иллюстрированный буклет с указанием времени занятий.