Урмель, который приплыл на льдине - Макс Крузе

Как-то раз Мать Урмелиха вышла на берег Великого Океана, снесла свое урмельское яйцо и закопала его в песок. Она привыкла так поступать со своими яйцами. Но вдруг начался снегопад, а это было уж очень непривычно.

Мать Урмелиха насупилась, поглядела на серое небо и шумно вздохнула:

— Похоже, Великий Небесный Урмель решил сыграть с нами злую шутку. Экая жалость. Яичко-то вышло на славу!

Урмелиха залезла обратно в пещеру, уселась на задние лапы, сложила толстый хвост бубликом и озабоченно засопела своим бегемотьим носом. Нет, она не была бегемотом. Просто у бегемотов и урмелей очень носы похожи.

Что же до урмельского яйца, то на него нахлобучилась снежная шапка, и это было нехорошо: Урмель, как и всякий детеныш, любит тепло. Но как назло становилось все холоднее и холоднее. Грянул лютый мороз.

— Ну и погодка! — Мать задрожала от холода. — Это уже не смешно!

Эти слова Матери Урмелихи стали последними. Наступил ледниковый период.

Как известно, этот период затянулся очень и очень надолго. На обеих макушках земного шара, южной и северной, он до сих пор еще продолжается.

…С того дня миновали столетия, тысячелетия и миллионолетия.

И вот однажды, прекрасным весенним утром, пингвин по имени Пинг поковылял на урок к профессору Тибатонгу. По дороге ему повстречался варан по имени Вава. Он тоже двигался в Школу.

— Хорофффо ли тебе спалось? — полюбопытствовал Пинг.

Несмотря на упорные тренировки, Пинг «фепелявил». Вместо «ш» и «ж» у него получалось какое-то фырканье. Животным вообще приходилось несладко. Взять хотя бы того же варана Ваву. Он шипел и сипел, как выкипающий чайник.

— Шпащщщибо. Шпалощщщь што надо! — ответил он. — На новом-то мешшште…

— Ух ты! — присвистнул Пинг. — Ты переехал! Куда?!

— В одну Ракушшшку Гигантшшшкую, — небрежно бросил Вава в ответ, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Нашел ее шовершенно шлучайно на берегу!

— Случайно случается самое лучфффее! — Пинг в восторге забарабанил по круглому брюху куцыми крылышками. — Я хочу поглядеть на твою Ракуфффку!

— Прогуливать школу?.. — замялся Вава.

Но сомневались Пинг и Вава недолго. Развернулись да и потопали вниз к Океану. А чего тут особенно думать? В Школу человечьего языка, к профессору Тибатонгу, можно ходить, а можно и не ходить. Профессор, бывает, и сам отменяет уроки, когда ему недосуг.

Островок Хатихрю, где происходят все эти события, лежит где-то посередине Земли, под самым экватором, и там очень жарко. Он весь зарос душистыми цветами, раскидистыми деревьями, папоротниками и кактусами.

Хатихрю из числа тех островов, где зверям и птицам живется вольготно и безмятежно. Таких уголков на Земле нынче — раз-два и обчелся. Поэтому здесь собрались животные самых разных видов. Даже те, кто не очень-то хорошо переносит полуденный зной.

Гигантская Ракушка оказалась настоящей громадиной. Похожая на здоровенную супницу, прикрытую крышкой, лежала она на побережье, усыпанном плоской галькой. От волн ее заслонял большой серый камень.

— Полежжжная вещщщь! — гордо провозгласил варан. — Наконец-то у меня домишко, в котором можно уединитыцщщя. А крашотищщща какая! Шмотри…

Передними лапами он приподнял верхнюю створку. Пинг протиснулся внутрь. Вава вполз вслед за ним. Створки захлопнулись.

Прогретый солнцем перламутровый свод лучился волшебным розовым светом.

— Щижу, ражжжмышляю, никто не мешает! — сладко вздохнул варан. — Шолнышко вшходит, проплывает надо мной и жжжаходит, луна вшходит, проплывает надо мной и жжжаходит…

Пинг с интересом глядел на приятеля.

— Этак ведь и голова кругом пойдет! — воскликнул он. — Ну, и о чем же ты размыфляеффф, пока они там над тобой проплывают?

— А, например, о том, што как только шмогу говорить без ошибок — поговорю ш двуногими начишшштоту!

— Здорово! — вскричал Пинг. Идея поговорить с двуногими начистоту показалась ему заманчивой. — И я хочу! Только я редко когда по ночам размыфффляю. Мне Селифант страфффно мефффает. А тебе не мефает?

— Уже не мешает. Жакрыл Ракушечку — и тишина…

— Я тоже хочу Ракуфечку! — захныкал Пинг. — Давай и мне поищем!

Вава разжал створки. Друзья протиснулись в узкую щель. Но едва завидев водный простор, Пинг издал пронзительный вопль:

— Гляди-ка! Айсберг!

Айсбергов Вава еще никогда не видел. Он вскарабкался на валун. Сквозь тихий плеск океанских волн отчетливо слышался трубный голос морского слона Селифанта:

Морской слон сидел, как обычно, далеко-далеко в океане, на одиноком рифовом островке, и пел Гооооорестную Песнь. Издали он казался лишь пятнышком на горизонте. Впрочем, сейчас Ваве и Пингу было не до него. К берегу Хатихрю подплывало нечто, сверкавшее, как огромный кристалл. Оно надвигалось все ближе и ближе. Вот уже стали видны бугорки и трещинки на ледяной поверхности.