Под призрачным прикрытием - Сергей Самаров

* * *

– Я, пожалуй, детей с собой возьму. Пусть в машине будут. Дети в цивилизованной стране – всегда лучшая защита, чем полицейские. А мы не в Киеве…

– Врешь, дурило… – Сашко пошевелил наушники, словно они скрывали от него какие-то звуки, но это, скорее, был просто некий нервный жест, чем следствие необходимости. – Этим нас не возьмешь, не купишь… Мы не из слабонервных! Если тебя полиция защищать не желает, то уж дети-то тем более не защитят. Ты не в Киеве, зато настоящие украинцы здесь.

Он отвечал тому, чей разговор с женой группа прослушивала. Собеседник, естественно, слышать не мог, поскольку микроавтобус стоял за двести метров от дома.

И опять Сашко наушники пошевелил и даже слегка прижал их к ушам ладонями, словно бы от мешающих ему посторонних звуков избавляясь.

– Ну нет уж. Ты детей в эти дела не ввязывай. Этих зверей детскими лицами не остановишь. У них на руках столько детской крови… – возмутилась женщина. – Дети со мной останутся.

– Ты думаешь, здесь они в большей безопасности?

– Здесь, по крайней мере, люди кругом. И полицейский участок через дорогу.

– Она наивная. – Сашко ухмыльнулся, и снял наушники. – Я бы зашел к ней в гости, и никакая полиция мне не помешала бы. Только времени на нее нет.

– А я бы не пошел, – категорично сказал Гриня.

– Почему это? – не понял Сашко. – А я бы приказал…

– Задница у нее слишком костлявая, – поморщился Гриня. – Мне нравятся бабы, чтобы задница была хотя бы шире шифоньера.

Теперь поморщился Сашко и снова надел наушники.

По большому счету, в наушниках вообще необходимости не было. В салоне микроавтобуса стояли хорошие динамики, которые доносили все звуки без искажения сидящим рядом людям. Но Сашко сам себе в наушниках нравился. Он даже час назад фотографировался в них, делая модное нынче селфи[1]. Понравился внешний вид. И потому полюбил наушники надевать даже без необходимости. Сашко вообще любил выглядеть внешне так, как ему самому нравилось. Не кому-то другому, а только самому. Например, ему не нравилось добродушное выражение собственного лица, хотя это лицо было природным. Но это добродушное выражение не отвечало его собственному представлению о себе, и Сашко постоянно хмурился, старался бровями нависать над глазами. И еще усы делали его лицо тоже добродушным. Усы у него когда-то были знатные, до груди свисали, как у старого казака. Но чтобы лицо выглядело жестче и чтобы подчеркнуть тонкогубый жесткий рот, Сашко и усы сбрил. Не стал такой красотой жадничать. Ему хотелось быть грозным и серьезным. И именно такое впечатление производить на людей. Он, по сути дела, таким и был по характеру. И разница между внешним видом и внутренним содержанием часто вводила людей в заблуждение.

– Ну что, я поехал? – спросил мужчина там, в комнате.

– Давай. Быстрее возвращайся. Портфель возьми…

– Зачем он мне?

– В руках, что ли, понесешь?

– А что там нести… Не надорвусь. Один конверт. И двух пальцев хватит…

* * *

Сашко снял наушники, переглянулся с Гриней, вытащил трубку и набрал номер.

– Юрий Авенисович, он выезжает в банк…

– Понял. Как назад поедет, тогда и активируйте.

– Жена ему подсказала, чтобы портфель взял, а он говорит, что портфель ему не нужен. Он заберет только один конверт.

– Не знаю. Может, и конверт какой-то заберет. Там, помнится, лежало несколько конвертов. Мы их внимательно не посмотрели. Доверенности какие-то. А ту коробку он просто в карман сунет. Коробка небольшая.

– А деньги он что, брать не будет? – этот вопрос Сашко, кажется, сильно интересовал.

– Не знаю. Там денег не много. Около тысячи евро было. А камушки были в коробке. Камушков на полтора миллиона евро. На них, думаю, уже закупили амуницию для армии. Он коробку открыть не сможет. Код не знает. Не проверит, что там. Как поедет, сразу и активируйте…

Сашко поскучнел лицом. Группа рассчитывала, что из банковской ячейки будут изъяты деньги. Большие деньги. Часть из них, конечно, планировалось сдать. А остальные можно было бы применить на благое дело – на обеспечение группы. Не такое высокое у бойцов «Тени» жалованье, чтобы на него можно было хорошо прожить самому и семью содержать. И суммы, принадлежащие бывшим членам клана бывшего президента, казались «теням» естественным вознаграждением за трудную работу. А тут, оказывается, все совсем не так.

Первоначально было, конечно, оговорено именно то, что человек заберет из банковской ячейки в этом баварском банке коробочку, в которой раньше хранились бриллианты, а теперь установлено средней силы взрывное устройство. Сашко со своими людьми рассчитывал сначала забрать деньги, а потом, с помощью пульта дистанционного управления, активировать и взрывное устройство. Но от известия, что денег может и не быть, настроение испортилось. Да и не стоило ради тысячи евро рисковать и, возможно, подставлять себя под пулю.

Тем не менее работу требовалось выполнить.

Следовать по дороге за «Мерседесом» с этим парнем за рулем смысла не было. Необходимо было занять позицию прямо на улице недалеко от банка.

– Едем. К банку! – сказал Сашко во внутреннее переговорное устройство…

* * *

Белый и прекрасный, как произведение высокого классического искусства, «Мерседес» S-класса плавно подъехал к зданию банка. Как правило, на таких солидных машинах кого-то возит водитель, а справа от водителя сидит охранник. Охранник обычно первым покидает машину и торопливо открывает дверцу заднего сиденья, чтобы выпустить оттуда пассажира, который, как правило, и является владельцем премиального автомобиля. Изредка случается, что сам владелец автомобиля и сидит за рулем. Но это чаще всего не какие-то серьезные люди из бизнес-элиты, а спортсмены, или жены спортсменов, или относительно популярные актеры, то есть временщики, которые сегодня есть, а завтра их уже никто не знает и не помнит. Швейцар, стоящий у автоматических стеклянных дверей банка, традиционно своей работой гордился и уважал только людей солидных и стабильных. Он их даже внешне отличал от тех, кто сел за руль по велению моды на свои ограниченные временные возможности. Но человек, который подъехал к банку в этот раз, заставил швейцара задуматься. На важного солидного человека он еще не тянул по возрасту, да и сам за рулем сидел. Но и внешней рисованой развязности, свойственной спортсменам и актерам, в человеке не наблюдалось. Случалось многократно, что солидные люди и сами приезжали за рулем. Возможно, этот был молодым, но солидным. Или наследником солидного состояния. На всякий случай швейцар шагнул вперед и протянул руку. Человек сразу привычным жестом положил в нее ключи от машины. Значит, машину следует отогнать на расположенную рядом парковку, чем швейцар сразу и занялся, так и не сумев определить, что представляет собой этот клиент банка. Впрочем, швейцару было положено относиться к клиентам всегда одинаково и встречать всех с неизменной почтительностью, отвечать, если возникнут вопросы. Здесь вопросов не возникло. Человек сразу прошел в банк. Кажется, торопился.