Куда улетают драконы  - Мария Бородина

– Боги вездесущие! – мой голос сорвался, перейдя в надсадный хрип. – Только не это!

Развязав наплечный мешок, я судорожно перебирала свой скарб. На трясущийся пол повозки летели, звякая бусинами и украшениями, расшитые юбки и блузы. Под ногти набивалась пыль и обрывки ниток. Неужели забыла?!

Повозка ухнула в выбоину, и я едва не встретила затылком лавку. Металлическая кружка вывалилась из рук и, сердито блеснув ободом, откатилась под сидение.

– Да что ты бесишься, Арлинда? – утомлённый голос пролетел над головой, и нога в тяжёлом мужском ботинке пихнула многострадальную посудину обратно ко мне.

– Забыла! – я выглянула из-за горы тряпья и книг, как лучник из засады. – Представляешь, не взяла с собой самое важное!

Разворошив корсеты, бельё и кучу безделушек, я достигла холщового дна. Надежда угасла, когда последнее платье – нарядное, голубое, с рюшами и шнуровкой – хлопнуло по доскам, как половая тряпка. Вещевой мешок ухмылялся пустотой. Грубые тканевые складки недовольно морщились, и казалось, что из тёмного нутра доносится ехидный смех. На всякий случай я даже вывернула его, чувствуя себя охотником, что сдирает шкурку с тушки.

Дневника нигде не было. Вернее, не совсем так. На дне мешка сиротливо блестел наконечник пера. В складках юбки обнаружилась и красивая закладка, которую я собственноручно сотворила из кожи и засушенных листьев. А вот дневник…

– Арли, прекрати пыль поднимать! – возмутился Викс и прочесал пятернёй короткую чёрную шевелюру. Парень криво усмехнулся и, подмигнув соседке с крупной грудью, громко выдал: – Забыла дамские мелочи дома?

Пышногрудая выпустила смешок и, смущаясь, спрятала крупной ладонью щербатую губу. Я её вспомнила: барышня с соседней улицы, что продавала бабушкины булки с курагой и орехами. Та ещё змеища. Только и умеет сплетни распускать да языком трясти. Из тех, что в глаза мёд льют, а стоит только отвернуться…

Повозка подскочила на камнях. Груди попутчицы смешно подпрыгнули, приковав взгляд Викса. В противовес романтичным настроениям, резко пахнуло болотом и тухлым яйцом. Мы подъезжали к локации Эмпер почти на полчаса раньше. Выходит, времени у меня не так много: стоит лишь переехать мост у таможни, и путь обратно будет закрыт.

– Ну, погодите, – едва удерживая равновесие, я вскарабкалась на лавочку. Потянулась к заднему оконцу крытой повозки и отодвинула штору грубой ткани. В лицо ударил вонючий ветер: больно, будто пятернёй наотмашь. Непрерывно воздавая хвалу Вездесущим за то, что не обладаю столь эффектным телосложением, как моя попутчица, я протиснулась в оконце и начала выбираться на заднюю площадку.

– Тебя что, бешеная муха укусила? Арлюха, успокойся! – заржал Викс и потащил меня за талию в салон. – Что там такое важное забыла? Ты на ходу собралась прыгать? Кто остановит на подъезде к границе? Усмири свои кости и сядь! – он дёрнул меня за плечо и вгляделся в лицо. – Говори уже. Что губы жуёшь?

– Дневничок мой, – бросила я, вырываясь. – Нужен он мне. Очень нужен.

Парень потёр переносицу и уселся поудобней.

– Очень важный? Мать не передаст почтовой телегой? Или воздушной почтой, наконец?

От одной мысли о том, что мать прикоснётся к моему дневнику, под ложечкой разгорелся пожар. А она прикоснётся, как пить дать! Мне ли не знать, как любопытна моя матушка, если речь идёт о моей личной жизни!

Я тут же вообразила, как мать, вернувшись с работы, зажигает торшер на веранде и устраивается в кресле-качалке с моим дневничком в руках. И каким насмешливо-ехидным становится её лицо, когда она читает о моём первом поцелуе с сыном Верховнослужителя… С тем самым, что называл меня лесной фиалкой, да всё норовил под оборки платья залезть – только по рукам лупить и приходилось!

Но куда сильнее мама обрадуется, узнав, чем я занималась в поле, когда за земляникой ходила в змеиный сезон. Ведь не слушала я её, силу свою испытывала на ужах и прочих чешуекожих. А она запрещала, и даже из дома выставить грозилась! И верила ведь, что я забыла о своих способностях…

Прочитает… Точно прочитает!

Осознание придало мне сил. Улучив момент, я снова рванула штору. Выбралась на заднюю площадку стремительно, не обращая внимания на вопли Викса и попутчицы. Прохладный ветер вздыбил волосы и поднял воротник.

Перед глазами распластался багровеющий лоскут закатного неба. Дорога петляла крюками, скрываясь в бесконечной поросли рогоза и прибрежной растительности. Иногда она становилась такой узкой, что колёса шлёпали по воде. Вдалеке лохматые заросли сливались с зелёными водами, а дорога плавно перетекала в широкий деревянный мост. Вот он, Эмпер: край насекомых и бесконечных болот, пахнущий тиной и промозглой гнилью. Поговаривали, правда, что тут травницам неплохо живётся, но проверять это на своей шкуре я бы не рискнула.

Пытаясь совладать с тряской, я вскарабкалась на крышу. Развалилась пластом и проползла вперёд. Остановилась лишь когда впереди замаячила шапочка возницы.

– Эй, вы, – крикнула я, заглушая голосом свист ветра. Имени возницы я, конечно, не помнила. – Поезжайте обратно!

Мужик обернулся и, покрутив пальцем у виска, снова уставился на дорогу. Плечи его, наконец, дёрнулись. Дошло! И он резко обернулся снова, уставившись на меня округлившимися глазами. Густые брови сошлись над переносицей.

– Сдурела?! К границе подъезжаем, барышня! А ну, лезь назад! Мне только закроша[1] не хватает! Ну, что за молодежь?! – он натянул вожжи, и два буланых коня резко встали.

Вцепившись вспотевшими пальцами в обшивку повозки, я попыталась подтянуться. От духоты на меня накатила слабость, ладони вспотели. Толчок, и я сорвалась на сторону. Уже видела, как приближается ко мне мокрая и истерзанная копытами земля, но крепкие руки неожиданно перехватили на лету.

– Ну, Арлюха, будешь должна! – сально усмехнулся Викс, затягивая меня внутрь через распахнутую дверцу. Почти швырнул на сидение, а потом помахал чем-то перед носом. – Он? Эй, проснись! Перегрелась, что ли?

Темнота на мгновение застелила взор, а потом пошла хрустальными бликами. Пот катился со лба на лицо, но сил не хватало даже вытереть.

Викс держал в руке мой дневник! Тот самый, расписанный чернильными каракулями, в обложке из грубой бумаги, простроченной по краям розовыми нитками. И как я могла его не заметить?

– Дай сюда, – потянулась за дневником.

– Э… Не-е-е, – Викс недовольно прищурился и, отодвинув подальше дневник, покрутил его в тонких пальцах. – Твои секреты много стоят, Арлинд-д-а-а, – он стрельнул взглядом в соседку по повозке. Та как раз рассматривала нелепые складочки на своей затёртой юбке, до сих пор измазанной в муке. Парень быстро пересел на свободное место рядом со мной и тихо шепнул: – Отдам. За поцелуй, – и показал на свою румяную щёку.