Альтернатива для дураков - Чингиз Абдуллаев

— Такова жизнь, — пожал плечами Бурлаков, —это диалектика. Всегда кто-то оказывается съеденным. Раз есть хищники, должныбыть и жертвы.

— Закон джунглей, — усмехнулся Горохов, —выживает сильнейший.

— Вы сегодня настроены меланхолично. Идемте к машине.Становится холодно.

— Наше правительство могло бы наградить этих ребят.Хотя бы посмертно, — негромко заметил Горохов.

— А за что? Чем мотивировать награждение? Достаточнотого, что мы знаем об их мужестве. А семьи получат приличные пенсии.

— Вы циник?

— Сентиментальность нынче не в моде. Мы победили иостались в живых. Все остальное — альтруизм, морализирование. Мы былиальтернативой греху. И мы победили. Потому что дрались за правое дело.

— Нет, — убежденно сказал Горохов, —альтернатива греху — служение дьяволу, полковник. Грешник — верует. В Бога.Грешит, но верует. И оттого он — с Богом. А мы с вами… Вы в Бога верите? Вот ия тоже. И оттого мы не с Богом.

Тогда с кем? То-то… — И, разорвав конверт на мелкиекусочки, Горохов бросил обрывки в реку и зашагал, сильно хромая, к машине.

— Подождите! — крикнул озадаченныйБурлаков. — Тогда почему Бог допускает подобную альтернативу?

Горохов повернул голову, подумал немного и сказал:

— Может, потому, что он оставляет людям право выбора?

И зашагал дальше.

— На выход, — раздался громкий голос, и он легкоподнялся. Сокамерники молча смотрели ему вслед.

Длинный коридор, лязг тюремных дверей, следующий коридор.Привычные крики надзирателей. Привычные возгласы конвоиров. Еще один коридор.Еще одна дверь.

— Стоять. Руки за спину, — еще одно напоминание.

Они вошли в комнату. Сидевшие за столом двое офицеров мрачнопосмотрели на вошедшего. Конвоир тяжело дышал за спиной. Офицеры ждалипривычного рапорта. Но он упрямо молчал. Наконец один из них спросил:

— Чего молчишь, Счастливчик? Язык проглотил?

— Жду, чего вы мне скажете, — усмехнулся он, наглоглядя в глаза офицерам.

Они переглянулись — Свободен, — сказал один из нихконвоиру.

Тот молча вышел из комнаты. Один из сидевших за столом был вформе полковника, другой — подполковника. Полковник, отпустивший конвоира,покачал головой и сказал своему заместителю:

— Знает ведь все заранее. Их «почта» лучше нашейработает.

— Кончай темнить, начальник, — усмехнулся заключенный, —если бы даже я не знал, то уже давно бы догадался. Моя бумага к вам пришла.Правильно?

— Правильно, Счастливчик, все правильно. Твои дружкитебе срок скостили.

Бумага пришла о твоем освобождении. Вместо положенных десятисрок тебе сократили до четырех. С учетом твоего предварительного заключения мытебя обязаны сегодня отпустить. У тебя есть какие-нибудь вопросы?

У заключенного была приятная внешность: коротко подстрижен,волевой подбородок, несколько вытянутые скулы, нос с небольшой горбинкой, голубыеглаза. Он улыбнулся еще раз, демонстрируя свои прекрасные зубы. И отрицательномотнул головой.

— Жалобы у тебя какие-нибудь есть, претензии всякие илипросьбы? — прохрипел подполковник.

— Нет. Здесь прямо настоящий курорт был.

— Курорт, — повторил, багровея,подполковник, — попадешь ты еще раз к нам… Я тебе курорт устрою.

— Это вряд ли, подполковник, — засмеялсязаключенный, — нас два раза подряд в одну и ту же колонию не посылают.Боятся, что мы вашу паству совращать будем. Ты ведь порядки знаешь.

— Пошел вон, — разозлился подполковник.

Заключенный повернулся, чтобы выйти, когда его остановилполковник.

— Документы и свои вещи получишь у Воронова. Ты знаешь,куда идти. На улице тебя ждут твои дружки. На двух машинах приехали. Сам Кротпожаловал, твой бывший компаньон.

— Это не самая приятная новость, — улыбнулсязаключенный.

— Иди ты… — встрепенулся начальник колонии, грязновыругавшись и добавив еще несколько отборных выражений, и вдруг сказал снеожиданной злостью:

— Жаль, конечно, что тебя так быстро выпустили. Ноничего, Россия большая, может, еще свидимся.

Заключенный, уже не спрашивая разрешения, толкнул дверьногой, выходя из кабинета. Офицеры посмотрели друг на друга.

— И таких подонков выпускают на волю, — злопрошипел подполковник. — О чем все они там думают, ничего не понимают. Онже самый настоящий бандит. Ему всегда везет. В прошлый раз ничего доказать несмогли, поэтому десять лет дали.

А вообще он давно свою «вышку» заслужил. Он уже стольковооруженных ограблений планировал, в трех сам участие принимал. В последнемдвоих офицеров убили, а он как бы ни при чем.

— Недаром и кличка у него — Счастливчик, —неприятно усмехнулся полковник, — он всегда сухим из воды выходит.Думаешь, я не знаю, кто у нас в прошлом месяце твоего сексота прирезал? Егоработа. Он нашу агентуру за версту чует. Но ничего доказать не смогли. А этоведь по его наводке мужика убили, я точно знаю.

— И о чем они только в Москве думают, — сноваповторил подполковник, — таких бандитов досрочно отпускают, а потомговорят, что борются с преступностью. Он ведь лучший медвежатник в стране.Говорят, любой замок на спор открыть может.

— Везде одно и то же, — махнул рукойполковник, — мы здесь понемногу берем, они по-крупному в Москве. Всепрогнило. Думаешь, его за хорошие глазки из колонии досрочно выпускают? Как быне так. Кто-то там хорошие бабки взял.

Такие, что нам и не снились. Ты знаешь, кто мне звонил,чтобы я подписал бумагу о его досрочном освобождении? И не поверишь, даже еслискажу. Пришлось подписать, ну его к лешему. Без него спокойнее будет.

Подполковник сокрушенно вздохнул. И непонятно было, отчегоон вздыхает. То ли оттого, что кто-то умудряется брать гораздо большие деньги,чем они, или потому, что опять вспомнил об отпущенном Счастливчике. Начальникколонии не стал уточнять. В конце концов они избавлялись от этого беспокойногозаключенного, с которым всегда были только одни неприятности. Счастливчикпринципиально не платил никому в колонии, справедливо полагая, что лучшеплатить высокому начальству совсем в другом месте. И этим разлагал другихзаключенных. В любом случае полковник был рад избавиться от такого опасногосубъекта и мысленно уже навсегда вычеркивал его из своей жизни.

Автомобиль мягко затормозил, останавливаясь рядом с другимавтомобилем.