Перистая Женщина, или Колдунная Владычица джунглей - Амос Тутуола

Заселение Абеокуты (Нигерия) приходится на XVIII век. Один знаменитый охотник обосновался тогда с несколькими семействами в местечке Абеокута, что значит «под скалой», для защиты от диких зверей и по многим другим, самым разным причинам. Первожители Абеокуты сделались родоначальниками нынешнего племени эгба, а их предводитель и вождь Одудува – так его величали – стал достославным праотцом народа йоруба. Люди из племени эгба жили тогда, конечно, не все в одном месте, как сейчас, а на широких пространствах; но было их совсем немного.

Типы строений в те стародавние времена

Глинобитные дома под крышей из травы или широких листьев, что практикуется в деревнях у народа йоруба и доныне.

Площадки вокруг домов квадратные, обнесенные изгородью, со святилищами для многих богов, чтобы приносить им жертвы.

Дневные занятия в те времена

На рассвете, приступая к дневным занятиям, прядильщики начинали трудиться у своих прялок, ткачи склонялись над челноками своих ткацких станков, крестьяне разбирали мотыги и кинжалы для рубки всяческого тростника, воины брались за оружие, барабанщики брали барабаны, а охотники – луки и стрелы.

Племенные знаки отличия

Самые разные, по выбору каждого рода.

Женские одеяния

Для всех девушек и женщин – передники, для престарелых женщин – шапки, для молодых – головные платки, а для юных девушек – особые косынки, чтобы скрывать лицо.

На шеях, талиях и запястьях у всех – драгоценные бусы, а тело, лицо и веки зачернены порошком из растолченной кэмовой древесины.

Средства связи между соседями и с друзьями, которые далеко

Давным-давно, когда народ йоруба еще и слыхом не слыхивал про белых людей, до освоения книжной грамоты, у племени эгба были средства связи с помощью знаков, которые использовались вроде нынешних писем, то есть, например, так: если две ракушки-каури связывали друг с дружкой выпуклой стороной, это означало «я хочу тебя повидать»; если в ответ к ним прикрепляли птичье перо, то получалось «жди меня, я скоро приду»; если же ракушки связывали друг с дружкой вогнутой стороной, это значило «я не желаю тебя знать»; а если к ним прикрепляли в ответ еще одну ракушку, то выходило «да и я тебя тоже»; но если отправителю присылался в ответ уголек, то его следовало понимать как встречный вопрос «а почему, собственно, ты не желаешь меня знать?» – и проч., и проч., и проч. в том же духе.

Верования

Многие дикие лесные чащи сохранялись в первозданном, или нетронутом, виде для бестревожной жизни духов, которые их населяли; а к особенно могучим деревьям, даже поблизости от города, никогда не прикасались, почитая их жилищами колдуний и духов.

Все это существует и сейчас, но постепенно отмирает.

Когда мне было семьдесят шесть лет от роду, умер старейшина, или вождь, нашей деревни. А поскольку я оказался старейшим человеком у нас в деревне, то остальные жители деревни выбрали своим вождем меня.

И вот прошло шесть месяцев после моего избрания вождем, а у жителей деревни никак не ослабевал интерес к моим путешествиям, которые обогатили меня.

Поэтому я пригласил их всех к себе. И все приглашенные расселись полукругом на площадке перед моим домом. Женщины сели по левую сторону, мужчины сели по правую сторону, а я устроился в своем любимом старом кресле как раз посередине – лицом к будущим слушателям, или прямо перед ними. И я снабдил каждого из них бочонком пальмового вина, а перед собой поставил самый большой.

Был сухой сезон, и люди прекрасно видели меня, а я прекрасно видел их – из-за ясного сияния полной луны, которая ярко высвечивала безоблачную ночь. Но поскольку людям не терпелось услышать как можно скорей мой рассказ, они даже еще не успели утолить по-настоящему свою жажду пальмовым вином, а один из них уже встал и громко проговорил:

– Да-да, мы готовы услышать повесть о твоих приключениях!

Они думали, что эту повесть можно рассказать за один вечер, и ужасно удивились, обнаружив через много вечеров, или когда я поведал им ее до конца, сколь долго она тянулась. Но так или эдак, а первый вечер наших развлечений настал, и вот что поведал я в этот вечер своим слушателям.

– Итак, друзья, мне воистину очень радостно, что вы хотите услышать о моих приключениях, и сегодня вечером я начинаю свой рассказ. Но слушайте меня внимательно – таков мой настоятельный совет каждому из вас, – дабы извлечь из рассказа полезные сведения, которые, как я надеюсь, будут содержаться в нем и пойдут вам на пользу в дальнейшей жизни.

К пятнадцати годам от рождения я был уже достаточно смышленый и проницательный, чтобы отличать худо от добра и хорошие поступки от дурных. Но хотя мне уже приходилось испытывать трудности, лишения и невзгоды жизни, я еще не успел испытать трудностей, лишений, невзгод, опасностей и проч. в рискованных путешествиях.

Мне уже стало ясно к тому времени, что мой отец очень бедный человек. Он был такой бедный, что все жители из нашей деревни считали его пожизненно обреченным на бедность. Он трудился как крестьянин, и трудился гораздо прилежней всех других крестьян нашей деревни. Но ему было очень худо, потому что чем прилежней он трудился, тем глубже погружался в безысходную бедность.

У него было двое сыновей, и моего брата, младшего из нас двоих, звали Алаби, а наша сестра Ашаби родилась у матери как третий ребенок, или позже нас обоих. Но, поскольку дети прилежных работников вырастают обычно лентяями, лодырями, негодниками и проч., мы с братом были настолько ленивые, что никогда не помогали отцу в крестьянской работе на его земле. Да меня-то, правда, никогда не привлекала крестьянская работа. А наш отец вскоре окончательно одряхлел от старости и принялся покупать нам еду и одежду в кредит. Но однажды, когда отец не сумел расплатиться за некоторые из кредитных долгов, его кредитор обошелся с ним как со срамным и постыдным бедняком. Увидевши такое обхождение, я ужасно раздосадовался и сейчас же отозвал своего младшего брата Алаби в один из укромных уголков нашего дома. И я сказал ему так:

– О младший брат мой, мы уже достаточно взрослые, чтобы отправиться в поисках работы на чужбину. А когда через несколько лет нам удастся заработать прилежным трудом достаточную сумму денег, мы вернемся домой и отдадим деньги родителям, чтобы освободить их таким образом от бедности и долгов.

Младший брат согласился со мной без всяких возражений и в тот же миг. На другое утро я позвал в гостевую залу наших родителей и младшую сестру. Когда они собрались, я открыл им, что мы с братом отправляемся на чужбину в поисках работы. Отец сказал мне, что он и мать будут нам очень благодарны. Тогда я спросил его, чем он снабдит нас в долгий путь. Но он ответил, что, как нам уже известно, у него нет ничего, кроме рабочих рубах, фартуков, мотыг да кинжалов для рубки тростника. И вот без долгих раздумий надел я одну из его рабочих рубах, подвязал, как полагалось, фартук, положил в сумку две мотыги и два кинжала, а сумку дал нести младшему брату, который тоже надел одну из отцовых рубах и подвязал, как полагалось, рабочий фартук. После этого мы сказали родителям «до свидания», а они в ответ помолились об нашем благополучном возвращении домой. Так мы расстались в то утро с родителями, чтобы отправиться на чужбину, или в неведомые места.