Перистая Женщина, или Колдунная Владычица джунглей - Амос Тутуола

Мы с братом слышали все, что сказал старик, хотя и стояли у хижины в обличье изваяний. Я попытался уговорить старика, когда он проходил мимо нас, вернуть нам человеческий облик прямо сразу, или не мешкая, но мои слова оказались для него безгласными, и он их не слышал. Вскоре после исчезновения старика на джунгли обрушился проливной дождь, а через несколько минут у хижины, к нашему удивлению, появился прекрасный молодой человек с охотничьей сумкой и ружьем за плечами. Он приехал на прекрасном коне и, когда слез, привязал своего коня к моей талии, решивши, что я обыкновенное изваяние. Он затянул веревку у меня на талии так туго, что я едва дышал в этой тугой веревочной петле.

А молодой человек ушел в хижину, чтоб укрыться от дождя. И ужасно удивился, когда увидел там Ашаби. Сначала он не поверил своим глазам, или решил, что она лесная духева, которая просто захотела погреться у огня. И для проверки вынул из-под мышки тыкву с порошком джу-джу. Она была привязана у него изнутри к руке жилкой антилопы. Он откупорил тыкву и высыпал немного порошка в огонь очага. А тыкву снова привязал к руке. Но когда порошок загорелся, Ашаби не исчезла от его запаха, как случилось бы с духевой, она даже не убежала из хижины, и молодой человек уверился, что она телесное существо, или обычная девушка. Тогда он подбросил в очаг сухих дров, и пламя высветило все закоулки хижины. При ярком свете молодой человек ясно заметил, что Ашаби – девушка замечательной красоты, и ошарашенно изумился, как она попала в такие мрачные джунгли.

А сам он был принц из большого города милях в десяти от этих джунглей. Дождь застал его среди ночи на охоте, и в поисках убежища от дождя он незамеченно вышел к хижине. Внимательно рассмотревши, что Ашаби замечательно красивая, он с удивлением спросил ее:

– Зачем, хотел бы я знать, вы сидите здесь – при вашей-то замечательной красоте?

Но Ашаби ничего ему не ответила, как если бы она была немая.

– Как вас зовут? Из какой деревни вы пришли сюда – в эту хижину, которая принадлежит Колдунной Владычице джунглей? – ласково заговоривши с ней опять, спросил у нее принц, но она снова ничего ему не ответила, будто по-настоящему немая. – Может, вы немая? – поинтересовался принц и умолк в надежде получить наконец ответ, но Ашаби снова ничего ему не ответила. – Ну так будьте вы хоть трижды немая, а я все равно возьму вас в жены! – воскликнул принц, и, поскольку его очень привлекала ее красота, он почти насильственно помог ей встать, чтобы доставить в свой город (а дождь к тому времени уже прошел). Принц вывел ее из хижины, посадил на своего коня и принялся отвязывать от моей талии веревку, за которую был привязан его конь. Пока он это делал, Ашаби со слезами на глазах показывала ему разными жестами, что я ей брат, а в изваяние превращен против своей воли и по ее вине, но он не догадался, о чем она немо толкует ему при помощи своих жестов.

Когда принц увозил Ашаби в неведомый для нас город, она бесперестанно оглядывалась на меня и брата в надежде, что мы примем наш обычный облик, но ее надежда не исполнилась. А я, как изваяние, умолял принца открыть мне название его города, чтобы знать, куда он увозит сестру, но принц не обращал на мои мольбы ни малейшего внимания, поскольку для него они были безгласные. Так Ашаби была увезена от нас неведомым нам принцем в неведомый для нас город. Она не могла отказаться уехать и не могла задержать принца, потому что ей нужно было два года молчать, и, значит, нам еще два года предстояло жить возле хижины в обличье изваяний. А если бы Ашаби ошибочно заговорила, не промолчавши двух лет, то мы остались бы изваяниями навеки, и это удручало нас горестным страхом, или вдвойне, потому что мы и боялись и горевали. На прощание конь лягнул меня, и он прикусил мне зубами голову, и он выплюнул, когда фыркал, сгусток слюны на мое плечо, а я, как изваяние, даже не мог поднять руку, чтоб защититься.

Когда отохотившийся принц привез Ашаби в свой город и предъявил ее королевской семье, все его родичи сначала очень обрадовались, но потом очень огорчились. Они обрадовались ее красоте, а огорчились ее немоте, потому что их законы запрещали принцам жениться на немых. Горожане не желали оказаться в будущем под властью короля, который родился бы у немой королевы. Поэтому и на основании запретительного закона именитые горожане вместе с родичами принца присоветовали ему отказаться от задуманной женитьбы, а невесту, или Ашаби, отвезти поскорее туда, откуда он ее привез. Но принц даже слушать их всех не захотел.

Тогда королевская семья собралась на тайное от принца совещание с именитыми горожанами, и там у них было сообща решено, что, едва Ашаби родит ребенка, его предадут немедленной смерти в тот самый день, когда он получит имя. Хотя принц не присутствовал на совещании, где созрел умысел против будущего ребенка, зато Ашаби присутствовала и обо всем услышала, но ей, конечно, нельзя было говорить, а не то мы остались бы изваяниями навеки. Участники совещания не таились от Ашаби, считая, что она в своей немоте даже не услышит их слов. Слова эти были для нее великим горем, и все же она упорно притворялась немой.

Через несколько месяцев Ашаби родила мальчика, и королевские родичи выполнили свой тайный умысел. Они убили младенца, как только он получил имя. И убили при Ашаби, так что она чуть не отвергла в тот миг свою притворную немоту для спасения сына от насильственной смерти. Но ей вспомнилось, что, если она заговорит, мы с братом останемся изваяниями навеки. И как только у нее снова родился ребенок, его снова безжалостно убили, едва он был назван. Но Господь был так добр, что после рождения третьего ребенка и в тот самый день, когда он должен был получить имя, а после этого сразу быть убитым, истекли два года ее спасительного для нашей с братом участи молчания. Едва младенцу дали имя и распростерли на земле, чтобы убить, а убийца уже занес над ним свой убийственный нож…

…В это мгновение Ашаби обрела свободу говорить. И, схвативши убийцу за руку, она громко проговорила:

– Пожалуйста, не убивайте моего ребенка! Я вовсе не была все это время немой!

Королевские родичи страшно удивились ее словам и оставили ребенка в живых.

Тут Ашаби объяснила им, для чего ей пришлось притворяться два года немой. Когда она рассказала о своих братьях, превращенных Колдунной Владычицей в изваяния ровно два года назад, горожане сразу же поспешили с ней в джунгли. А мы, к ее удивлению, обернулись людьми еще до того, как она туда пришла, но все остальные изваяния по-прежнему стояли на месте. Увидевши нас в облике обычных людей, Ашаби радостно вскрикнула от счастья и бросилась к нам с распростертыми объятиями, а горожане изумленно рассматривали нас несколько минут и потом пожелали нам всяческих благ в нашей новой жизни.

Пока мы танцевали, весело пели и обновленно рассказывали горожанам про Колдунную Владычицу, которая стала терзать нас вдвойне, как только не обнаружила в хижине Ашаби, увезенную разохотившимся принцем…

…Она (Колдунная Владычица) приехала, как обычно, на своем страусе к хижине (а мы еще не закончили рассказ о наших мучениях), и она положила связку хлыстов перед изваяниями, но потом вдруг заметила в хижине множество людей. И она злобно остановилась, и она сумрачно рассматривала нас всех несколько минут, а потом подошла поближе и спросила: