Стрелок - Лана Черная

Никто ничего не услышал.

Она кричала. Из последних сил звала на помощь, но шум дождя поглотил звуки. В узком переулке не было ни души, кроме преступника и жертвы.

Здоровенный тип рвал на ней одежду. Холодные капли дождя стекали по лицу, смешивались со слезами.

На большее уже не хватало сил. Тело горело от множества ссадин, а в висках жаром пульсировал страх.

Перед глазами блеснуло широкое лезвие. Она беспомощно прижалась к кирпичной стене. Быстро и легко нож погрузился в её грудь. Мгновение, и лезвие снова сверкнуло в жёлтом свете одинокого фонаря, но теперь с него падали вязкие капли. Она ощутила, как тёплая кровь пропитала остатки мокрой одежды. Только потом пришла боль, настолько сильная, что девушка уже не могла кричать и, обессиленная, сползла по стене на асфальт. Преступник победно ухмыльнулся.

И тут монотонную дробь дождя разрезал короткий свист.

Убийца повернулся, глядя вдоль тёмного переулка. Пусто…

Но едва он склонился над вздрагивающей жертвой и коснулся острием ножа уцелевшего белья, как

почувствовал резь в спине. Опустил глаза и тут же согнулся пополам, хватаясь за зазубренный стержень, насквозь пробивший низ живота. Страх липким потом разлился по телу, неся с собой холод. В панике преступник попытался вытянуть острый стержень, но стало только хуже. Тело будто связали колючей проволокой.

В слабом свете фонаря показалась тень, медленно и неумолимо приближавшаяся к нему.

В эти мгновения преступник испытал то, что ещё пару минут назад чувствовала беззащитная девочка в его руках — беспомощность и безысходность.

Теперь он стал жертвой…

Боль усиливалась. Ноги не слушались. Он упал на колени, сдерживая сдавленный крик.

Тень стала отчётливее, и преступник разглядел высокое существо в чёрном плаще с капюшоном на голове, полностью закрывавшем лицо. За его спиной возвышались распахнутые крылья или же это развевалась на ветру тёмная ткань — убийца не различал. Щурясь, он вглядывался в размытые очертания. Пытался рассмотреть, кто скрывается под бесформенной хламидой. Мужчина или женщина? Человек или?..

Стрелок остановился подле съёжившегося в луже человека и, обломив наконечник, вытянул из обмякшего тела остывшую стрелу. На какой-то момент преступнику показалось, что боль отступила, и он попытался встать, но не смог.

Выгнулся дугой и захрипел. Кровь пропитала одежду, смешалась с грязью. Изо рта потекла пена. Дышать стало труднее.

Он попробовал не шевелиться, но это оказалось невозможным — движения стали не подвластны. В груди пылал невидимый пожар, и руки из последних сил цеплялись за подол влажного плаща, как за единственное спасение.

А стрелок по-прежнему возвышался над преступником, безразлично наблюдая за его муками. Что-то зловещее было в этом ожившем фантоме. Что-то дикое, но человеческое. И это стало последним, что запомнил преступник перед тем, как сердце остановилось. Он последний раз вдохнул и затих.

Стрелок ещё немного постоял над мёртвым телом, стирая со стрелы остатки крови. Гримаса презрения перекосила некогда красивое лицо.

Засунув белооперённую стрелу в колчан на спине, он приблизился к бесчувственной девушке.

Ей было не больше шестнадцати. Одежда разорвана, мокрое тело покрывали свежие ссадины, на груди

кровоточила глубокая рана, но девочка дышала.

Жива…

Стрелок стянул перчатки и приподнял её, укутал в свой плащ. Яркий свет на мгновение озарил юное лицо,

а когда погас — ран не осталось. Она вздрогнула и застонала…

Усадив её у мокрой стены, стрелок растворился во мраке пустого переулка.

Никто ничего не услышал…

Ведьма.

Безвременье…

Голос. Низкий, вибрирующий, он манил. Пленял странной песней: то стихающей, то взмывающей до высоких нот. Красивая песня, но смертельная для ведьмы. Сводящая с ума. Освобождающая огонь.

Ведьма скользила по ночным улицам. Не чувствуя холода и боли. И под ее босыми ногами вспыхивал асфальт. Огненный шлейф тянулся следом, фатой запутывался в рыжих волосах. Как у невесты. Ведьма и была невестой. Голос так ее называл — невестой огня. А ведьме хотелось по имени — она забыла собственное имя. Но голос стирал ее память, заволакивал странными словами. Он пел о ней. О ее венчании

и последней жертве. Он вел ведьму к жертве. На площадь, где веселье и лишь слабые отголоски страха. Пока слабые. Скоро эти отголоски сольются в живительный эликсир для рокочущего в ведьмовских венах пламени. Шаг. Еще один. Ее следы расцветали огненными цветками. Они сплетались вокруг ведьмы, ласкали ее, обнимали и кружили в танце. Безумном, завораживающем. Танго с пламенем.

Ведьма засмеялась, запрокинув голову и раскинув руки. Люди увидели ее. страха стало больше — он клубился вокруг ведьмы, поил огонь. Рыжие всполохи заплясали на кончиках пальцев, застрекотали по подолу струящегося платья. А ведьма смеялась, танцуя. Огонь лавой растекался по венам. Выжигал душу ведьмы. теперь ведьма и была огнем.

Голос победил. Пробудил демона своей магической песней. И теперь демон хотел только одного — убить и получить свободу. Ведьма шагнула в толпу. Они обступили ее и глазели, как на диковинку. Опасались, но не уходили. Не верили, что она — смертельно опасна. А ведьма кружилась, расплескивая пламя. Оно искало невинного. Младенец. Он смотрел на ведьму ярко-синими глазами. Звучал в ее голове звонкой песней чистой души. ведьма протянула руку. Огонь клубком соскользнул с ее пальцев. Синие глаза запылали. Дикий крик вспорол толпу, паникой прокатился по людям и потонул в громовом раскате. Демон спешил, подгонял огонь — своего верного слугу. Скоро дождь. Капли причинят боль, ослабят огонь. Нужно успеть выпить младенца до дождя.

Страх накрыл ведьму лавиной. Огонь счастливо взревел. Возликовал голос. Демон становился сильнее с каждым лучом детской души. Ведьма не сопротивлялась. Она рисовала на груди младенца диковинный узор — путь огня. Алое пламя расчерчивало шрамы рисунка и на коже ведьмы. Новый виток врожденной метки. Еще чуть-чуть и демон станет ведьмой, подчинит ее разум, займет плоть.

Ведьме нравилось быть огнем. Ощущение безграничной свободы дурманило. Голос хохотал.

Все изменилось внезапно. Огонь зашипел, отпрянул от младенца, забился в руках ведьмы. Ребенок заплакал. По щекам ведьмы потекли слезы. Голос в ее голове закричал от боли.

А она вдруг увидела.

Ледяная паутинка тонкими нитями зашивала ее сочащиеся огнем шрамы. Стирала под инеем демонический узор. Надевала студеные кандалы на демона. Люди исчезли. Остался только холод. И глаза. Серебряные, на самом дне которых роились снежинки.