Зона Топь - Марина Туровская

Каждый день мы изменяем Природу, и каждый миг она изменяет нас.

Половина восьмого утра. Синяя морозная прозрачность за окном. Рассвет в минус двадцать семь. Под двумя одеялами так тепло, так тепло. Рядом сопит Кирилл. В своей комнате спит сын Данила.

Как же хорошо, когда дома все хорошо…

На тумбочке зазвонил телефон. Пришлось высунуть руку в холодный воздух.

— Алло, — обреченно вздохнула я в трубку.

— Дети, в школу собирайтесь, петушок давно пропел, — хрипло сообщил братец.

При мысли, что придется вставать и топать по вымерзшему за ночь дому, захотелось натянуть одеяло на голову и не шевелиться до апреля. Но от брата под одеялом не спрячешься.

— Кукареку, Толик. Ты уже встал или сначала решил заморозить мне настроение?

— Маня, — Толик откашлялся, — я уже в магазине. Хмырь, что живет за кемпингом, в особняке, замерз. Позвонил в шесть утра, попросил «за ради Бога» пять штук обогревателей. У него ребенок маленький, я и встал.

— Гуманист. От меня что надо?

Лежащий рядом Кирилл проворчал что-то насчет нашего с братом трудоголизма. Я плотнее закуталась в одеяло и слушала Толика.

— Машка, обогревателей осталось десять штук, автомобильных аккумуляторов пять, а электропледов и грелок для ног по две штуки.

Мой внутренний оранжевый голос, отвечающий за финансовые операции и сохранение здравого смысла, завопил: «Подъем! Кассовый аппарат зовет!»

— Встаю, — мрачно сказала я.

— Кстати, печь я затопил, так что скоро и до второго этажа тепло дойдет.

— Спасибо, Толик! Вот за это мое тебе искреннее сестринское спасибо!

— Да ладно тебе, говорунья.

Я положила трубку и высунула ногу из-под одеяла. Нога оказалась в шерстяном носке. О! Я все-таки люблю себя.

«А наплюй на все. Верни ногу в теплое гнездышко, протяни руку и достань из тумбочки початую бутылку сладкого ликера. Пусть магазин подождет», — загундел болотный голос, отвечающий за мои удовольствия и лень. У меня еще есть внутренний голубенький голосок — сентиментальный, интуитивный, жалостливый, но он самый тихий и выступает реже других.

Здравый оранжевый голос напомнил о некоторых подвижках в моем организме, при которых пить ничего крепче кваса не рекомендуется, и сначала правая, а затем и левая ноги нащупали на полу тапочки-арбузики, зелено-полосатые, с красными ушками.

Встав, я нагнулась к Кириллу и поцеловала в плечо. Кирилл прогудел: «Не тормоши, я еще сплю» — и плотнее укутался в одеяло.

На туалет-ванную-завтрак ушел час, и я с чистой совестью, что никого не разбужу в девять утра, начала обзванивать поставщиков.

Усевшись за кухонным столом на первом этаже, я посматривала на синий рассвет за окном, подсвеченный фонарем, на сосны и заснеженные деревья. На улице, в прямом смысле этого слова, трещал мороз. Я с ужасом представила, что выходить из дома все-таки придется.

Налив пол-литра горячего сладкого чая с тремя дольками лимона, я раскрыла толстенную записную книжку. Пришлось сделать одиннадцать звонков, узнавая наличие нужных товаров на складе.

Как всегда, самые низкие цены оказались не в соседнем Осташкове или в более дальней Твери, а в Москве.

Я могла заказать товар по каталогу, но тогда товар придет только через три-четыре дня, а нам, как всегда в торговле, нужно сейчас и немедленно. Но главное, у меня в последнюю неделю было такое странное состояние, которое я не испытывала уже много месяцев. Скукота!

Торговля в нашем с братом собственном магазине шла хорошо, хотя зима и не сезон для хозяйственного магазина.

Наш хозяйственный магазин не пришлось закрывать, а вот все мелкие магазинчики и торговые палатки «вымерзли», когда температура упала до минус тридцати двух. В этом году в России перекрыты рекорды не по разовым низким температурам, которые бывают каждый год, а по их продолжительности. Поэтому в магазине ежедневный аншлаг отопительных приборов. От керосинок и масляных калориферов до электрогрелок и кварцевых ламп.

На личном фронте тоже тишь да благодать — Кирилл рисовал зимние пейзажи из окна моего теплого дома, иногда помогал по хозяйству и частенько оставался на ночь.

Окончательно ко мне он пока не переехал, отговаривался тем, что после свадьбы еще наживется.

Мой пятилетний сын Данила потихоньку готовился к школе и активно дрессировал ризеншнауцера Ривза.

То есть дома поселилась стабильность, а в магазине провисли заработанные деньги. Значит, появилось время и возможность съездить в столицу, пощупать новый товар и купить всем подарки к нашей с Кириллом свадьбе. Развлечься.

Взвесив «за» и «против», я не стала будить Кирилла и просить поехать со мной. Он вчера весь вечер сидел перед телевизором и грелся двумя одеялами — снаружи и сорокаградусными напитками — внутрь. Короче говоря, не боец. Будет жаловаться весь день, что ему скучно и холодно.

Уже одевшись, я поднялась на второй этаж. В нашей спальне поцеловала сонного Кирилла, в детской — Данилу и черного Ривза.

При выезде из поселка зашла в магазин.

Брат неспешно ходил по торговому залу, сверяя по накладным наличие товара.

— Толик, — я встала перед прилавком. — Не забудь закупить продукты, холодильник пустой. И проследи, чтобы Данила съел суп.

— Какой суп? — Толик сонно посмотрел на меня.

— Который ты сваришь. На Кирилла надежда маленькая. И вообще, Данила не его сын, а мой, и твой племянник, между прочим. Пока будешь суетиться по хозяйству, поставишь моего красавчика за прилавок. Товара все равно мало, справится.

— Машка, заканчивай дурью маяться, — брат кинул бумаги на прилавок. — Давай наймем домохозяйку, на хрен мне по дому с половой тряпкой шариться и у плиты стоять.

— Толя… — Зубы мои свело от недовольства. Терпеть не могу тратить кровные денежки на неоправданные расходы. — Я подумаю.

Сев в машину, я наметила себе маршрут — Митинский радиорынок, китайский ресторан «Шелковый путь» и магазин «Москва» — все четыре этажа.

Длинная полупустая дорога всегда вызывает у меня ощущение будущего приключения. Как подготовка к Новому году и ожидание перемен к лучшему… У некоторых людей ожидания сбываются. Например, у меня. Хотя…

Гоня свой «Лексус» между заснеженных деревьев леса, сквозь деревушки и города, я уговаривала себя угомонить непонятно откуда появившееся чувство тревоги.

У меня в жизни практически все сформировалось. Работа, о которой я мечтала, обожаемый ребенок, отличные родители, хороший дом, братец-умница и красавец-любовник, обреченный через месяц стать мужем. «Благодари Бога и не суетись», — «строил» меня оранжевый голос. И только тонкий червячок — «так хорошо долго не бывает» — точил душу.