Автограф. Культура ХХ века в диалогах и наблюдениях - Наталья Александровна Селиванова
- Жанр: Разная литература
- Страниц: 121
- Просмотров: 0
- Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних.
Краткое представление о книге
Шрифт:
Интервал:
Наталья Селиванова
Автограф. Культура ХХ века в диалогах и наблюдениях
«Автограф» — моя первая книга. Под одной обложкой я собрала часть опубликованных ранее интервью и эссе об известных людях и ключевых событиях культурной жизни России конца XX века. Много лет посвятив работе в медиа-сегменте, по громкости уступавшем политическим и экономическим бурям того времени, (а по богатству идей их превосходивших), сегодня отчетливо вижу настоятельную потребность в обобщении и исследовании данной области интеллектуальной журналистики.
За более чем 30-летний период произошла радикальная трансформация медиасреды и сознания людей. В новых СМИ стремительно создаются несколько параллельных инфореальностей, какая из них полная в своей объективности — вопрос вопросов. Интернет-контент разрастается молниеносно, отбрасывая как дремучее прошлое события двухдневной давности. Я горжусь, что традиционные медиа конца XX века обладали сильной энергетикой, весомым моральным и профессиональным капиталом, который скоро будет остро востребован. Время изменило все и нас, конечно, тоже, но чему окажет сопротивленье новый человек? В чем он устоит? Подсказка близка.
Мои герои — умные, талантливые люди, чей интеллект и сопутствующая ему рефлексия породили индивидуальный способ мышления, нестандартный тип анализа событий без привязки к мещанской злобе дня, а также особый стиль жизни.
Пьецух, Горин, Войнович, Арабов, Коваль, Ерофеев, Левитанский… Их любопытство, вкус, внимание к деталям, любовь к новизне и перемене мест, страстный профессионализм, обдумывание сюжета и автора в частных беседах, — все это делало наше общение самостоятельным видом художественной культуры. За каждым из них стояла реальная биография, разносторонний жизненный опыт, непрекращающаяся игра ума, искренний интерес к характерам людей, их боли и слабостям.
Все они видятся мне сегодня двухметровыми гигантами лермонтовского возраста. Всех люблю и мысленно обнимаю.
ЛИТЕРАТУРА. ИНТЕРВЬЮ. ЭССЕ
Наум Ним: Консенсус — это когда ты должен согласиться со мной, иначе я тебя уничтожу
Наум Ним — один из последних политзаключенных в бывшем СССР. Он был осужден по статье 190–1 закрытым судом в Ростове-на-Дону уже при Горбачеве. Крутой поворот судьбы дал ему материал потрясающей силы. Он — автор повестей «Звезда светлая и утренняя» (журнал «Континент», №№ 65–66) и «До петушиного крика» («Знамя», № 10, 1992 г.).
Вообще-то повести эти не о лагере. Лагерь — всего лишь фон — пространство, где ощущение невозможности человеческой жизни уплотняется до осязаемости.
— И там действительно нет никакой возможности жить? Там на самом деле все так же смертоносно, как для ваших героев?
— Именно это я и пытался выяснить. Скажем так: я сплел своими текстами весьма неблагоприятную для человеческой жизни атмосферу, по моим представлениям вполне изоморфную атмосфере нашего реального дыхания, и решился поместить туда своих героев, чем, разумеется, перед ними очень и очень виноват. Ну а потом, одарив их только своим авторским сочувствием, понадеялся, что они как-нибудь сумеют и выжить. И сохраниться.
— Ну а в реальности — не литературной, а настоящей, лагерной — все так же плохо?
— В реальности — и в настоящей, и в лагерной — все еще хуже. Там уже нельзя уклониться от собственного, своего участия в проявлениях такого вот разрушительного устройства мира. Не удается заслониться тем, например, что не будешь про это писать, или — читать, или — просто знать.
— Вы не верите, что мы построим цивилизованное общество?
— Я боюсь, что какое бы сооружение мы ни намечали в своих декларациях и пожеланиях — пристройка наша к общечеловеческому дому будет все равно в виде барака.
— Вы считаете, что в нашей стране по сути ничего не изменилось?
— Нет, не так. Случилось небывалое чудо: мы оказались в другом пространстве жизни, в другом качестве — нам досталась возможность соорудить нормальную жизнь, в естественных человеческих координатах. Не в плоскости теней с уродливыми линейными истинами ценностей, а в полноценном пространстве с признанием действительной координаты абсолютной ценности человека, вас и меня, наших свобод, желаний и странностей. И в том, что мы это пространство жизни дружно изживаем — наша вина, которую никуда не списать. А именно это и происходит.
— Вы не согласны с тем, что поражение советского режима было неизбежным? Ведь принято считать, что наша бывшая абсурдная система уже не могла функционировать в силу естественных экономических законов?
— Есть еще несколько столь же принятых точек зрения. Например, что диссидентское сопротивление победило уродства авторитарного режима. Или говорят о том, что победили диссиденты от экономики — партийно-хозяйственная номенклатура, которая взятками или личными контактами с репрессивными институтами и высшими властителями урывали свое благосостояние из экономического бардака социализма. Еще появились диссиденты из КГБ — это которые получали зарплату не только там, но и в каких-либо ЦРУ. Все это действительно с разных сторон и с разными устремлениями билось в железобетонную стену режима. Я считаю, что сам режим, насквозь пронизанный лагерной психологией, благодаря своим природным ресурсам — людским и сырьевым, благодаря военной мощи и своим разрушительным для всего мира устремлениям — мог еще очень долго бетонировать свои стены, замазывая любые трещины, ну и, конечно, всякие несогласия.
— Итак, произошло чудо? Просто чудо?
— Смещение, сдвиг — не важно. Суть в том, что после полосы мора на генсеков лидером стал человек с необычным личным бздыком. К разным странностям мы привыкли: графомания, коллекционирование — но тут совсем неожиданное и очень милое чудачество. Надо было Горбачеву во что бы то ни стало быть принятым за своего в компанию разных бушей и тэтчеров. Вот это стремление его и было определяющим. Ну, а существовавшее у нас нравственное сопротивление удушающему режиму — только в виде компаса указало лидеру, какие ценности он должен признать и принять для достижения своих странных целей.
— Таким образом мы, по вашему мнению, вырвались в другое пространство. Почему же мы его изживаем? Почему вы предполагаете, что построим независимо от фундамента — только барак?
— Я боюсь этого. Стоило нашим властителям и строителям признать — на словах лишь — естественную для человеческой жизни шкалу ценностей, и мы как-то незаметно делегируем им все права стройки нового общества. Мы упустили и упускаем далее еще существующие возможности корректировки их деятельности. Они научились выговаривать «плюрализм» и «консенсус», и нам этого достаточно. Мы в ответ чуть ли не с готовностью принимаем их установки, вроде того что «политика дело грязное», «кто не работает, тот не ошибается», «из двух
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!