Печальный кипарис - Агата Кристи

Питеру и Пегги Маклеод посвящаю

Уходи, улетай, смерть!

Где печальный стоит кипарис,

Дай мне в землю спокойно лечь!

И тогда, о мой дух, испарись!

Пусть ветки тиса обовьют

Мой саван.

С любимой смерть я разделю

Как славу.[1]

В. Шекспир. «Двенадцатая ночь», акт II, сц. 4

– Элинор Кэтрин Карлайл, вам предъявляется обвинение вубийстве Мэри Джерард, совершенном двадцать седьмого июля сего года. Признаетели вы себя виновной?

Элинор Карлайл стояла, гордо подняв изящную темноволосуюголову, бесстрашно глядя на судью бездонными синими глазами.

В зале повисла тишина – напряженная, многозначительнаятишина.

Сэра Эдвина Балмера, защитника, охватило тревожноепредчувствие.

«Боже мой, – подумал он, – она готова признать себявиновной… У нее сдали нервы…»

Элинор Карлайл чуть сдвинула тонкие брови и разжала губы:

– Я не виновна.

Защитник с облегчением вытер платком лоб.

Обвинитель сэр Самьюэл Аттенбери стоя излагал суть дела,обращаясь к суду:

– Позвольте, ваша светлость и господа присяжные, сообщить,что двадцать седьмого в три тридцать пополудни Мэри Джерард скончалась вХантербери, Мейденсфорд…

Его голос, звучный и приятный, лился и лился, обволакиваясознание. Элинор почти ничего не воспринимала. Лишь отдельные случайные фразы:

– …Дело до чрезвычайности простое…..Обязанность обвиненияподтвердить мотивы и благоприятствующие обстоятельства…

…Ни у кого, кроме обвиняемой, насколько можно судить, небыло никаких мотивов убивать эту несчастную девушку – Мэри Джерард. Юноесущество с чудесным характером, всеми любимое, не имевшее ни единого, можносказать, врага…

«Мэри, Мэри Джерард! Каким далеким все это сейчас кажется… икаким нереальным…»

– …Особое внимание прошу уделить выяснению следующихобстоятельств.

Первое. Какими возможностями и средствами располагалаобвиняемая для того, чтобы дать жертве яд?

Второе. Что именно послужило мотивом преступления? Я обязанпредставить свидетелей, которые помогут вам установить истину в этом деле…

…Что касается отравления Мэри Джерард, я приложу все усилия,чтобы доказать, что ни у кого, кроме обвиняемой, не было возможности совершитьэто преступление.

Элинор казалось, что ее окутал плотный туман, сквозь которыйдо нее долетали лишь отдельные слова.

– …Сандвичи… Рыбный паштет… Пустой дом…

Будто через тяжелое толстое покрывало слова булавкамивонзались в ее сознание.

Зал суда. Лица. Целые ряды лиц! Среди них выделяется одно –с большими черными усами и проницательными глазами. Эркюль Пуаро, слегкасклонив набок голову, задумчиво следит за ней.

«Ну ясно: старается понять, почему я это сделала… Пытаетсяпроникнуть в мои мысли, чтобы узнать, о чем я тогда думала, что чувствовала…» –подумала она.

«Что чувствовала?.. Какое-то затмение – затем чутьболезненное ощущение от шока…»

Она увидела лицо Родди… родное, милое лицо… длинноватый нос,выразительный рот…

«Родди! Всегда Родди – всегда, с тех самых пор, как себяпомню… да-да, с тех самых дней в Хантербери – среди кустов малины, наверху, гдеводились кролики, и внизу – у ручья. Родди – Родди – Родди…»

Есть и другие знакомые лица! Свежая веснушчатая физиономиясестры-сиделки О’Брайен: рот слегка приоткрыт, шея вытянута вперед. У сестрыХопкинс очень чопорный вид – чопорный и неумолимый. Лицо Питера Лорда… ПитерЛорд, такой добрый, такой благоразумный, такой… успокаивающий! Но сегодня онвыглядит… как бы это выразить… потерянным? Да – именно потерянным! Как онглубоко все это переживает! А ей, главному действующему лицу, абсолютно всеравно!

Она совершенно спокойна и холодна, хотя и находится наскамье подсудимых и ее обвиняют в убийстве.

Но вот в ней словно что-то шевельнулось: мгла, окутавшая еесознание, стала рассеиваться. Она на скамье подсудимых!.. И люди, люди…

Люди… Их горящие глаза пожирают ее, Элинор, их ртыприоткрыты. Они с затаенной жестокой радостью слушают, что говорит о ней этотвысокий человек с иудейским носом. Да, да, для них это всего лишь щекочущеенервы развлечение.

– Факты в этом деле абсолютно ясны и не вызывают сомнений, –говорил этот человек, – я коротко изложу их вам.

С самого начала Элинор стала вспоминать: «Начало… Начало? Тотдень, когда пришло это ужасное анонимное письмо. Это и было началом…»

Анонимное письмо!

Элинор Карлайл стояла, держа в руке распечатанное письмо.Она никогда еще не сталкивалась с подобными вещами. Оно было написано надешевой розовой бумаге, почерк корявый, куча ошибок.

Какая гадость!

«Это – чтобы предупредить вас. Я не называю имен, но существуетКое-кто присосавшийся к вашей Тетушке, и если вы не позаботитесь, ЛишитесьВсего. Девушки очень Хитры и старые леди размякают, когда они к нимподлизываются и льстят им. Что я говорю – это вы лучше приезжайте и увидитесами, что кое-кто собирается обобрать вас… и молодого джентльмена… зацапать то,что Ваше по праву – и Она Очень Хитрая и Старая Леди может Загнуться в любуюминуту.

Доброжелатель».

Элинор продолжала с гримасой отвращения вчитываться вкорявые строчки, но тут открылась дверь, и горничная объявила: «Мистер Уэлман».Вошел Родди.

Родди! Как всегда, когда она его видела, ее охватывал легкийтрепет, внезапное ощущение блаженства, но она знала, что не должна выдаватьсебя и что ей обязательно нужно сохранять равнодушно-бесстрастный вид. Ведьсовершенно ясно, что, хотя Родди и любит ее, его чувство к ней совсем не такое,какое испытывает она. От одного лишь взгляда на его лицо все в нейпереворачивалось, и сердце начинало бешено колотиться, почти болело от счастья.Ей и самой было странно и непонятно, что этот совершенно обыкновенный молодойчеловек так на нее действовал. При его появлении оживал мир, а звук его голосавызывал желание… чуть ли не плакать… Но ведь любовь, кажется, должна приноситьрадость, а вовсе не боль, даже если это такая вот сумасшедшая любовь…