Забытое убийство - Марианна Сорвина

Этой поразительной и темной истории, получившей итальянское название «Fatti di Innsbruck»[1], были посвящены исторические конференции, статьи в сборниках, газетные публикации и даже такие оригинальные жанровые образования, как памятные открытки, пропагандистские плакаты, листовки, героические песни, поэмы и мадригалы.

Значение того, что произошло в Инсбруке ноябрьской ночью 1904 года, трудно переоценить. По-своему эти трагические события открыли ворота в XX век и в совершенно новую эпоху ценностей и межличностных отношений.

Принято считать, что глобальная трансформация мира началась с Первой мировой войны, и это справедливо. Всем, конечно, памятна мысль Ремарка о том, что «смерть одного человека – это смерть, а смерть двух миллионов – только статистика». Посвящена эта мысль именно той эпохе, которую хорошо знал немецкий писатель, – эпохе «седых мальчиков», ушедших на фронт и вернувшихся с обожженными легкими и утраченными надеждами, то есть Первой мировой войне, превратившей трагедию в массовое явление, а жизнь человека и даже память о нем – в пыль. Человечество перешагнуло некий порог чувствительности и восприятия, за которым начался необратимый процесс нравственной мутации. И все же хочется внести в это утверждение одну небольшую поправку.

Те события начала XX века, о которых здесь пойдет речь, перевернули мир не меньше, чем мировая война, они изменили судьбы многих людей и впоследствии, кроме уже упомянутого итальянского наименования, стали называться «Черной пятницей Инсбрука». Они разворачивались в течение всего одного дня – с середины дня 3 ноября до пяти утра 4-го, но уже на следующий день получили резонанс во всем мире – от Инсбрука и Вены до России, Германии и США. Статьи о том, что случилось в Тироле, появились в газетах «Die Woche», «Der Standart», «New York Tribune», «Русское слово» и других. В газете «Der Standard» от 9 ноября говорилось: «Один человек погиб, десятки ранены, 137 арестованы – таков результат столкновения между немецкими и итальянскими студентами правового факультета в ночь на 4 ноября 1904 года в Инсбруке»[2]. «New York Tribune» писала, что «беспорядки студентов университета здесь настолько усилились и приобрели серьезный характер, что войска по приказу свыше со штыками атаковали немецких демонстрантов. В 2 часа утра немцы осаждали и разрушали отели, занимаемые итальянцами»[3].

Впрочем, уже эти газетные публикации внесли немало путаницы в понимание происходящего. Так, по сообщению «Русского слова», «В Инсбруке открыт итальянский юридический факультет. Вечером итальянские студенты собрались в отеле. Огромная толпа немцев осадила его. Итальянские студенты при выходе были атакованы. Их была небольшая горсть. Все они стреляли из револьверов холостыми зарядами. Немцы били их палками. Тогда итальянцы стали стрелять пулями, причем ранили шесть человек и одного убили. Итальянцы забаррикадировались в отеле. Немцы при штурме разрушили его. Явились войска и при штыковом натиске 20 человек ранили, а художника Пеццеи убили. Всю ночь господствовало возбуждение»[4]. Из этой заметки невозможно понять, сколько же в действительности было жертв и кто кого убил: сначала «итальянцы стали стрелять пулями» и «одного убили», потом войска убили художника. На самом деле, если бы все было так, как сообщает «Русское слово», задача австрийских властей, пребывавших в явном замешательстве, оказалась бы значительно проще, а «стрелявших пулями» итальянцев просто сравняли бы с землей. Но соответствовала действительности только вторая часть заметки, и это создало ситуацию, которая впоследствии многократно повторялась в разных странах с одним и тем же результатом: попыткой выдать оплошность за героическую трагедию и повернуть события в удобную для себя сторону.

К сожалению, сегодня «Fatti di Innsbruck» являются объектом рассмотрения лишь для историков, но именно эти события стали симптомом всего, что произошло позднее и продолжает происходить до сих пор. «Черная пятница» 4 ноября 1904 года была той самой трагедией, которой еще только предстояло сделаться статистикой, потому что в тот раз массовое, общественное явление, имевшее глубокие исторические, политические и культурные корни, привело к одной-единственной жертве, что уже само по себе фантастично и вызывает множество вопросов. При таком размахе уличных столкновений убитых могло быть гораздо больше. Но чтобы это происшествие действительно стало событием, надо было принести в жертву самого безобидного из всех жителей города.

Стороннему человеку причины и корни этих событий могут показаться вовсе не понятными. И больше всего вопросов вызывают то и дело появляющиеся формулировки «немцы» и «Германия» в контексте истории Тироля того времени. Австрия не Германия.

Откуда же тогда эта исступленная борьба за германизм на австрийской земле, эти призывы к «немцам», эти патетические воззвания: «Германия, вставай!»?

Однако все объясняет один факт: в искусственной и давно утратившей политический вес империи Габсбургов давно созрела тайная держава под названием «Deutsch-Österreich» – «Германская Австрия». Так неофициально именовались области, населенные этническими немцами.

Монархия Габсбургов и в итальянском ирредентизме, и в германском либерализме одинаково видела внутреннюю оппозицию. Достаточно упомянуть, что в конце 1886 года в Австрии было запрещено 215 газет, в числе которых – 60 ирредентистских и 43 немецких, социалистической направленности[5]. Также были запрещены 22 чешские газеты, выходящие в Чикаго, 22 румынские, 21 сербская, 12 польских, 10 французских, 3 русские, 1 турецкая и 1 русинская.

Германо-австрийцы, или «пангерманисты», держались за свое внутреннее – по сути, не существующее на бланках законов – немецкое государство как за последний идеал. За него они готовы были отдать деньги, здоровье, жизнь. И яркий пример тому – появившиеся в конце XIX века сатирические пангерманские газеты Тироля, такие как «Der Scherer» или «Der Tiroler Wastl». Они существовали благодаря своему успеху у читателей, но вопреки государственной системе – от одного суда до другого, от запрета до разорения. Это были националисты, бунтари и богохульники, но это были честные люди.

В этой скандальной истории по обе стороны баррикад оказалось на удивление много исключительно одаренных и ярких личностей, коллективный портрет которых доставил бы несказанное удовольствие любому историку или писателю.