Зимняя война. Дороги чужого севера - Александр Тамоников

16 декабря 1939 г.

Ситуация стала меняться, когда разведчики окончательно продрогли, потеряли надежду и свирепые карельские морозы обложили вдоль и поперек. Ночь была в разгаре, в разрывах туч поблескивали звезды — чужие и далекие. Пулеметная ячейка, вынесенная за пределы траншеи, была необитаемой. В двух шагах от нее взорвался советский снаряд, схлынула осыпь, встали на дыбы бревна наката, и финны с тех пор предпочитали держаться отсюда подальше. Ячеек хватало — и слева, и справа. Над бруствером мелькали обтянутые белой материей каски, доносились обрывки чужой речи. Под высотой, на всем протяжении покатого склона, высились в шахматном порядке гранитные противотанковые надолбы. За ними — три ряда колючей проволоки, завихрения спирали Бруно. До дальнего леса, занятого советскими войсками, было километра полтора.

Командир взвода полковой разведки, старший лейтенант Никита Мечников, приподнял голову. «Восставшие» бревна громоздились как попало — под их прикрытием разведчики сюда и проникли. Лучше не помнить, сколько сил и нервов пришлось потратить, чтобы проползти изрытое воронками пространство. Никита забрал прислоненный к стене окопа пистолет-пулемет «Суоми», прошел вперед на корточках и снова поднял голову. Екнуло сердце — он резко подался вниз, прижался к стылому откосу. По главной траншее прошли солдаты в белых куртках и штанах. Военные переговаривались, забавно тянули гласные. Никита не дышал. Сделай эти парни остановку да вглядись в темноту — могли бы заметить постороннее пятно. Но все обошлось, патруль проследовал мимо. Мечников облегченно выдохнул — не пришел еще его час. Он снова привстал, обозрел местность. Ходы сообщений отделялись от главной траншеи и уходили в неизвестность. На флангах выделялись долговременные огневые точки — приземистые сооружения. В глубине еще один объект — что-то расплывчатое, угловатое, со щелевидными амбразурами. За объектом окоп, из которого торчали стволы минометов. Оборона на этом участке не была эшелонированной — практически все огневые средства концентрировались на переднем крае. В стороне чернел подозрительный лесок, а за лесистыми холмами на северо-западе — городок Путоярве, который полк товарища Уматова должен был занять еще позавчера…

Мечников перебрался к главной траншее. Снова замер, прислушался. Голоса в морозном воздухе преображались в прерывистый гул. Они рождались будто отовсюду. Бряцал металл, что-то скрипело. Находиться в неподвижном состоянии было неуютно. На качество одежды в отличие от большинства красноармейцев разведчики не жаловались. Под маскхалатом теплое нательное белье, суконное обмундирование, ватник без воротника, да еще утепленные башлыки, меховые перчатки, валенки — простым красноармейцам, лежащим сутками в снегу, такое счастье было недоступно. И все равно конечности уже подмерзали. Никита подался назад, прошептал:

— Данилов, Карабаш, за мной… Иванченко, остаешься здесь, наблюдай за обстановкой. Станет все плохо, отвлекай на себя.

Мечников выбрался в главную траншею, пробежал, пригнувшись, влево, втиснулся в боковое ответвление. Это был обычный ход — узкая траншея без наката, блиндажей, вынесенных гнезд, — и оставалось лишь гадать, куда она ведет. Финны падки на сюрпризы. С какими только неожиданностями не приходилось сталкиваться советским солдатам в незнакомой местности…

Перебежали остальные, сели рядом. Разведчики дрожали от холода, поблескивали глаза. Трофейные автоматы «Суоми» сковывали движения. Оружие было так себе, кучность низкая, стволы чересчур длинные — однако барабанный магазин на семьдесят патронов внушал уверенность. Отпадала нужда считать истраченные патроны. На своих парней Никита мог положиться в любой ситуации. За спиной Семена Карабаша — бои на Халхин-Голе, грамотные действия в составе батальонной разведки. Невозмутимый, приученный терпеть неудобства, он никогда не жаловался, действовал быстро и решительно. Красноармеец Леха Данилов был молод — восемнадцать «мальчишеских лет», при этом обладал всеми нужными качествами: был отчаян, но не до бесшабашности, резок, но без лишних движений, физически развит, вынослив и с головой на плечах умел ладить. Вот и сейчас они не лезли с подсказками и предложениями, ждали, что решит командир.

— Полное внимание, товарищи разведчики, — прошептал Мечников. — На переднем крае нам искать нечего, будем углубляться. Запоминаем ориентиры для обратной дороги.

Одолели метров тридцать, снова присели. Шум глушили порывы ветра, временами сыпал снег. Погода в декабре на Карельском перешейке была в принципе сносная. Ниже десяти по Цельсию температура не опускалась, по ночам — холоднее, но не критично, при наличии защиты от ветра — терпеть можно. Сильные морозы ожидались после Нового года — в эти периоды так называемых «крещенских» морозов столбик термометра мог рухнуть и до сорока. Три головы воспарили над гребнем траншеи, и белые капюшоны в темноте тут же слились с местностью. Неказистое бетонное сооружение оказалось совсем рядом — вернее, боковая сторона. В углублении просматривалась дверь. Мелькнула шальная мысль: закидать гранатами, но это вариант самоубийственный, не за тем сюда пришли. Солдаты сидели кучками в пулеметных и стрелковых ячейках, наблюдали за тем, как в амбразурах бетонного сооружения поигрывали блики света.

— А месяц-то — не май, товарищ старший лейтенант, — напомнил Данилов, теряя терпение.

— Ну да, зима не бабья, — с усмешкой согласился Карабаш. — Но это ерунда, то ли еще будет, Леха.

— Это испытание, товарищи бойцы, — заметил командир. — Мы все одолеем и станем сильнее.

— Еще сильнее? — удивился Данилов. — Да куда уж сильнее…

— Странно, куда все финны пропали? — размышлял Карабаш. — Сидят кучками у своих амбразур, а здесь — шаром покати. Новый год заранее отмечают? Это правильно, в срок-то не удастся, перемелем мы их в мелкую пудру… Послушайте, товарищ старший лейтенант, а что это за штука бетонная? На дот не похоже — огневые точки на переднем крае, отсюда половину поля не видно…

— Видимо, офицерский бункер, — отозвался Никита.

— А такой бывает? — удивился Данилов. — Пулеметный — знаю, артиллерийский тоже знаю… — Он осекся, и все снова замолчали.

Мечников вглядывался в очертания объекта. Сооружение небольшое, часть заглублена в землю, но, кажется, незначительно. Объектов с серьезной инфраструктурой на этом участке быть не может. Скорее всего это небольшой командный пункт или узел связи. Или что там еще?

— Так, тихо…

В сооружении обрисовалась нора дверного проема, возникли два силуэта. И эти были в зимнем камуфляже, капюшоны болтались за спинами, чернели стальные шлемы на головах. Мужчины закурили, непринужденно переговаривались. Но погода не способствовала долгому нахождению на открытом воздухе. Налетел порывистый ветер, и один из них, бросив окурок, развернулся, исчез в бункере, а другой, отправившись в противоположную сторону, углубился в траншею по грудь, словно по воде брел. Траншея спускалась к кубической постройке, вынесенной за пределы участка обороны. В назначении этого «кубика» вряд ли стоило сомневаться.