Охота на недотрогу - Кира Рамис

Квадратный лифт поражал своим богатым, роскошным убранством. Золотые поручни, натёртые прислугой до блеска, на стенах и потолке зеркала, сделанные на заказ, под потолком вычурная хрустальная люстра работы известного мастера Саборского.

Даже пол удивлял своими возможностями: магические датчики улавливали настроение входящих и меняли изображение на гладкой поверхности… Нигде не было таких лифтов, как в корпорации «Вольфгрейф». Лифт блестел, золото, отражаясь в зеркалах, слепило глаза.

И именно сейчас магический датчик пола не справлялся с наплывом хлынувших эмоций. Картинки сменялись одна за другой. Если на первых были невинные поцелуи двух людей, то через пять минут они стали до неприличия откровенными. В какой-то момент раздался тихий писк, заклинивший датчик затих, выдав последнюю картинку. На широкой кровати, устланной чёрной шёлковой простынёй, в позе наездницы замерла платиновая блондинка. Её глаза были прикрыты, руки упирались в грудь черноволосого красавчика, губы приоткрыты, а возле рта возбуждённый член второго мужчины.

Виновниками поломки были три оборотня.

Прижатая к зеркалу разгорячённая девушка через тонкую ткань блузки ощущала прохладу гладкой поверхности. Её руки, раскинутые в стороны и привязанные к поручням красными атласными лентами, поглаживали позолоченный металл. Она не знала, чего хочет больше: чтобы мужчины сняли путы с запястий или затянули потуже.

Марина чувствовала пряный, с нотками корицы запах молодого черноволосого и голубоглазого мужчины, возбуждающе целующего её шею мягкими губами. Из-под опущенных век она видела улыбку в тёмных глазах второго парня, что стоял справа и медленно расстёгивал верхние пуговицы её белой полупрозрачной блузки.

Желание, вожделение, возбуждение будоражили и расслабляли стройное тело красавицы. Ноги подкашивались, и, чтобы не опуститься на пол, Мари с силой сжала ладонями золотые поручни.

Влажный язык то нежно касался шелковистой кожи на шее, то, дразня, опускался к груди. Черноволосый мужчина умело целовал и посасывал вишнёвые сосочки. Девушка закусила нижнюю губу, чтобы не проронить и звука, ей очень нравилась эта опасная игра в остановившемся лифте.

Руки второго мужчины бесцеремонно задрали чёрную юбку-карандаш.

— О, да ты совсем не скромница, — его взгляд медленно поднимался по стройным длинным ногам, облачённым в чёрные чулки.

Широкая ладонь накрыла чёрный ажурный треугольник, указательный палец нашёл чувствительную маленькую «горошину» и несильно надавил на неё, обжигая натянутые, как струна, нервные окончания, заставляя рот издавать страстные тихие стоны.

Лифт тихо загудел и дёрнулся, собираясь подниматься вверх, но твёрдая мужская рука вновь нажала на кнопку «стоп».

— Рано, — хрипло прошептал мужчина, медленно опускаясь на колени. Его руки скользнули по стройным ногам, из горла вырвался рык. Он еле сдерживался, острые когти зацепили капрон и тут же вновь исчезли. По тонкому чулочку быстро побежала стрелка, за ней вторая, третья.

— О, да, — прошептала Марина, чувствуя влагу между ног.

Её тихий эротический выдох послужил спусковым крючком. Возбуждённые мужчины, выпустившие когти, разрывали одежду на красивой и согласной на всё оборотнице.

Её покорность заводила их ещё сильнее, но вдруг она позволила себе посмотреть прямо в их налитые желанием, похотью и страстью глаза. Во время гона такое прощалось бете, но они запомнят этот непокорный взгляд.

Поверх тонких лоскутов белой блузки легла разорванная ткань юбки, девушка стояла перед мужчинами в чёрных трусиках.

— Какое досадное препятствие, — улыбнулся черноволосый и поддел когтем ажурную полоску ткани. Тихий треск — и чёрный гипюр лежал у ног красавицы.

Девушка выгнула спину, стоило лишь почувствовать, как тёплая твёрдая рука легла на аккуратный треугольник между ног.

— Раздвинь ноги, — тихо приказал черноволосый красавчик.

«Возьмите меня!», — мысленно кричала она.

Марине хотелось самой наброситься на мужчин, разорвать на них одежду, почувствовать вкус их губ, тел (почему они так медленно ведут игру?), но нельзя забывать, что сейчас она не альфа и должна до последнего отыгрывать свою роль.

Раздался тихий «дилиньк».

— Девушка, вы выходите или нет? Ваш этаж, — две пары заинтересованных глаз смотрели на незнакомку.

— Да, да, — Марина очнулась от эротического наваждения, смущённо краснея, сделала шаг вперёд и споткнулась. Кипа бумаг разлетелась по полу, застеленному ковровым покрытием.

«Хорошо, что волшебный лифт остался лишь в моих фантазиях», — девичьи щёки заалели, стоило лишь вспомнить эротические картинки на полу «того лифта».

— Демид, держи дверь, я помогу, — черноволосый мужчина с грудным приятным голосом присел рядом с растерянной девушкой, в его нос ударил невероятно вкусный аромат. Тонкий запах мяты и, кажется, садовых роз и шлейф от возбуждения. Зрачки незнакомца расширились, он всунул бумаги в руки девушке и резко поднялся.

Тот, кого назвали Демидом, второй раз нажимал на кнопку, удерживающую двери в открытом виде.

Стройная незнакомка бочком попыталась проскользнуть мимо кареглазого красавчика и, уже выходя из лифта, вновь споткнулась.

Одинокая бумажка скользнула на пол. Девушка наклонилась поднять её, узкая юбка карандаш аппетитно обрисовала изящные изгибы.

— Какая з… — чем закончилось слово, девушка не услышала, двери тихо закрылись, лифт устремился вверх.

— Что с тобой, Алекс? — Демид посмотрел в вертикальные зрачки собеседника.

— Ты не почувствовал? Эта девушка так сладко пахла, мой зверь мгновенно встал в стойку, требуя подмять её под себя.

«Сладкая», — проурчал волк Алекса.

— Даже сейчас неспокоен, хочет выйти из лифта и броситься на поиски, рычит и удивляется, почему я её отпустил.

— Ничего тебя торкнуло-то, задница у неё красивая. Но она — бета, сможет ли выдержать твой напор? Кстати, я её раньше не видел, наверно, недавно устроилась на работу.

Марина выпрямилась, свободной рукой поправила белую блузку и юбку, медленно повернулась, пристально смотря на табло. Лифт остановился, цифра замерла.

— Шестьдесят седьмой… — на лице не осталось и тени смущения, лишь невозмутимое спокойствие.

Холодный снежный ноябрь двадцать три года назад.

— Не захотел по-хорошему отдать территорию? Отдашь по старому закону стаи! Я бросаю тебе вызов… — приглушённый голос доносился со стороны улицы.

— Лисы не живут в стаях, мы — свободный народ! Убирайтесь! — дрожащая малышка слышала такой родной, но в то же время злой и расстроенный голос папочки. — Севл, Добр, держите оборону и тесните с ребятами их к лесу, — а это глава семьи выкрикнул охране.