Стажер - Виталий Хонихоев

Красные сигналы горят россыпью треугольников, где-то пищит сигнал тревоги, ввинчиваясь прямо под черепную коробку, тактический дисплей сошел с ума, идентифицируя цели. Слишком много целей. Пальцы начали дрожать крупной дрожью и пилот стиснул зубы, пытаясь совладать с собой. Главное — контроль, главное, чтобы он сумел нажать на эту кнопку когда придет время.

— Тревога! Захват! — пищал тактический компьютер, оповещая, что они находятся прямо в перекрестье прицела десятков ракет.

— Пересекающиеся курсы! Опасность столкновения! — трезвонил другой сигнал.

— Опасность! Опасность! Опасность! — панель сверкала как фейерверк над стеклянными башнями Прайма, как блестящая витрина игрушечного магазина перед праздниками.

— Да слышу я, слышу … — Пилот щелкнул тумблером, отключая многочисленные сигналы тревоги. Потом, подумав, нажал другую клавишу. На старом плеере, прикрепленном к панели в нарушении всех уставных правил. Кабину наполнили другие звуки.

— Слышу… — повторил пилот и большим пальцем откинул в сторону предохранительную скобу над желто-черной кнопкой с надписью 'Огонь'. В прицеле росли, приближаясь, вражеские корабли.

— Дистанция. — шевельнул губами пилот.

— Триста сорок единиц. До выхода на дистанцию эффективного поражения сто двадцать секунд. — отозвался тактический компьютер.

— Есть еще время. — сказал пилот. Сто двадцать секунд. Рука в перчатке легла на рукоять управления огнем, где-то там, слева от кокпита прокрутились стволы туннельной установки Гатлинга, прогреваясь перед огнем. Щелкнули насосы, откачивая атмосферу при переходе в боевой режим, тонко запели маневровые двигатели, прогреваясь. Штурмовой ган боат отдельной тридцать восьмой эскадры Его Императорского Величия готов к бою. Вернее, то, что осталось от отдельной тридцать восьмой эскадры. Один штурмовик и один мертвец в кабине. Пилот растянул непослушные губы в улыбке. Мертвец дышал, мертвец смотрел в прицел и даже улыбался. Чуть-чуть. Но он был уже мертв. И его смерть смотрела ему в лицо — через сто двадцать секунд она выйдет на дистанцию прямого огня. Кто-то когда то сказал ему что выиграть бой можно только перестав заботиться о себе, о своей жизни, о сохранности. Только так ты сможешь победить, котенок… — так говорила Мамочка. Но сейчас речь не шла о победе. Он не мог победить. Мог только задержать противника. На минуту. Может быть, на пять или десять. Если он смог задержать их на час — это была бы победа. Но один штурмовик — этого слишком мало для того, чтобы задержать эскадру истребителей Каганата с поддержкой звена наемников. Слишком мало для часа но достаточно для пяти минут. Может даже десяти.

Один штурмовик и один мертвец в обмен на десять минут. Может быть это дороговато, но ведь и минуты не простые. Каждая минута давала возможность ярко-желтому маркеру на тактическом дисплее уйти, оторваться от преследования, нырнув в гиперпрыжок. Каждая минута давала возможность предупредить Империю о том, что произошло в этом секторе пространства, о том, как пропала отдельная тридцать восьмая и что произошло на планете. О жутком изобретении Каганата. И о том, что отныне в галактике никто не может чувствовать себя в безопасности.

Значит — надо было остаться тут, на краю. Между своими, отходящими к краю системы и чужими, рвущимися на перехват. Пилот посмотрел на дисплей. Девяносто секунд. Еще есть время. Есть. Пилот облизал губы. Его подташнивало.

Сейчас я буду совершать подвиг, подумал он, а меня тошнит. Вот интересно, героев империи тошнило перед подвигами? Или это только я такой, а? А может вообще кого-то просто рвало, про это в книгах не напишут и голо не снимут. В голо все мускулистые, с огнем в глазах, с бластером наперевес, а про то, что во рту металлический привкус и колени сводит, просто сил нет — про это ни слова. И пальцы, чертовы пальцы дрожат так, словно джигу выплясывают. Если бы мне сейчас налили стакан выпивки — вряд ли я смог бы донести ее до рта не пролив половины. Говорят перед смертью вся жизнь должна промелькнуть перед глазами, но ничего даже на ум не приходит. Или это будет потом? Уже когда ракеты 'Золотокрылых' разорвут его ган-боат как бумажную игрушку? Впрочем — какая разница, все равно герои империи как правило мертвы. Будет орден, будет похоронка семье, будут залпы карабинов над условной могилой, куда положат знамя эскадры и темно-синий берет с серебряными крылышками. Не ради этого я тут сижу и потею в кабине штурмовика. Нет. Пилот еще раз скосил глаза на дисплей.

Шестьдесят секунд до выхода цели в зону эффективного попадания.

Я здесь ради отдельной тридцать восьмой. За тех, кто уже погиб. И чтобы их гибель не была напрасной. И за 'Гермес'. 'Гермес', который прикрыл наше отступление, пожертвовал собой, я видел эту вспышку света, это мог быть только его реактор. За капитана 'Гермеса', Сандру Каллахан, она была женщина что надо, я бы назвал ее девушкой, но называть капитана так неприлично, поэтому для меня она останется капитаном Каллахан. За 'Сорвиголов' и их мастер-пилота. За корабельных 'крыс' и их Мамочку. За ее непутевого братца. За всех нас.

Тридцать секунд.

Надо собраться. Палец лег на кнопку управления огнем. Предохранители сняты, осталось лишь нажать на курок и увести машину с линии ответного огня. Отстрелить ракетные ловушки и снова открыть огонь. И снова… если конечно он все еще будет жив. Согласно прогноза вычислителя его штурмовик сможет выжить только первые три минуты боя. Ровно столько, сколько времени понадобится эскадре истребителей чтобы перегруппироваться и атаковать. Плюс десять секунд — на подлет ракеты. Но сегодня цифры не имеют значения, подумал пилот. Для мертвецов неважны цифры. Важно только время.

— Цель в зоне эффективного поражения. — палец пилота лег на кнопку с надписью 'Огонь'.

- Ты и в самом деле рассчитываешь сдать экзамены на пилота истребителя? — спросил Персиваль Дорбан.

— А почему бы и нет? — улыбнулся Стив: — чем мы с тобой хуже всех этих напыщенных задавак? По основным предметам у меня отличные оценки, а физическое развитие… да разве пилоту надо бегать по оврагам с гаусс-винтовкой наперевес? Глупости. Они же не пехота.

— Но… — Перси хотел сказать что насколько он знает даже пехота в современном мире не бегает по оврагам, а также что при поступлении в летную академию все-таки придется сдавать физкультуру, но тут его перебили.

— Да ладно вам. — сказал Арвен Нильсен, только что пробежавший полосу препятствий и вставший рядом: — нашли о чем говорить. Никто из вас туда в жизнь не поступит. Пилот истребителя! Ха.

— Отвали Арвен. — сказал Стив и прищурил глаза: — ты же не хочешь нарваться?

— Или ты надерешь мне задницу? — фыркнул Арвен, но на всякий случай отступил назад на шаг: — сними с себя свои игрушки и мы еще посмотрим кто кого…