За гранью грехов - Лана Мейер

Эрида.

— На меня смотри, идиотка! Опять в облаках летаешь. Я тебя быстренько с небес сброшу, кукла. Так быстро, что не соберешь потом, — каждое слово, брошенное из его уст заменяет беспощадный удар хлыста.

Древняя мудрость гласит: мы сами выбираем свою судьбу.

Не уверена, что осознанно выбрала ту реальность, где я являюсь женой ублюдка, для которого нет ничего важнее власти и денег. На торте из его грязных миллиардов, я — спелая вишня, обещающая Роберту Кингу раскрыться калейдоскопом вкусов на его похотливом языке.

И когда мой чертов супруг грубо толкает меня к одной из стен своего роскошного особняка, возведенном на костях, крови, обманах, вымогательствах, рэкете и прочих «прелестях» преступного мира, я отвечаю ему глухим вожделенным стоном. Он еще не знает, что больше всего на свете я мечтаю застрять костью от кисло-сладкой ягоды в его горле. Встать поперек трахеи, перекрыть дыхание. Разлиться вишневой кровью в его поганом рту.

И в этот момент я даю себе клятву. Вы свидетели.

Однажды я стану причиной, по которой Роберт Кинг задохнется.

Но начну с того, что я не выбирала путь жертвы абьюзера.

Роберт создал его для меня три года назад, когда я была совсем ребенком. Разве в пятнадцать лет мы способны принимать взвешенные решения? Это время ошибок, юношеского максимализма и безоглядного следования зову сердца.

Преисполненная мечтами и надеждами о карьере модели, я пересекла границу Гонконга с крошечным чемоданом. Взяла только самое необходимое: портфолио, пару купальников, простую одежду для предстоящих кастингов. Впереди была полная неизвестность: я впервые оказалась в другой стране. Несколько лет назад, вся Азия охотилась на юных девушек с европейскими чертами лица, и к чему лишняя скромность — кукольным и коммерческим типом внешности. Я попала в первую волну нескольких десятков девчонок, которым были предложены выгодные модельные контракты с полной оплатой проживания в Гонконге. Уже спустя один месяц пребывания в Китае, я заработала столько денег, сколько моя мама получает в Варшаве за целый год, и явно продала душу дьяволу, получив взамен огромное желание покорить мир и большой подиум, заработать гору денег и больше никогда не возвращаться в свою крохотную деревушку.

Я думала, что вернусь из Китая в Польшу восходящей звездой, но даже не предполагала, что мое восхождение на модельный олимп будет настолько разрушительным.

Прошло всего четыре года. Мне уже не пятнадцать.

Кажется, за это время я накопила в себе несколько разных жизней, запертых в теле юной девятнадцатилетней девушки.

— Когда ты уже повзрослеешь, Эрида?

Черт, только не показывай ему свою слабость.

Зажмурившись и стиснув челюсти, я группируюсь всем телом, ощущая, как мощные мужские ладони накрывают мои плечи и до ломоты в костях сводят лопатки. Роберт заставляет меня прогнуться в пояснице. Я чувствую, как его соколиный взор буравит шрамы и красные полосы, высеченные им же на моих позвонках. Их не скрывает платье с открытой спиной, которое он специально попросил надеть меня на важное светское мероприятие.

Роберт хотел, чтобы его недалекие друзья видели, как он обращается со мной. Что я — его вещь, красивая и юная игрушка, кайфующая от жестоких игр. Его личная самка, которую он метит каждую ночь, доминируя в постели с той же силой, с какой он делает это в конкурентных спаррингах, с врагами, партнерами и прочей элитной «гнилью» этого мира.

До конца не уверена, что сама не получаю кайф от наших игр. Ведь когда-то я согласилась на все это. Он не тащил меня под венец силой, и это несмотря на то, что на момент свадьбы мне едва исполнилось восемнадцать, а ему — сорок семь.

Его пальцы, словно когти звероподобного чудовища, жадно скользят по спине, и наконец, с треском разрывают ткань платья по шву. Красный шелк падает к нашим ногам, ассоциируясь с каплями крови.

Желудок скручивает в тугой узел. В груди становится так тесно, кислород едва поступает в голову, отчего вся комната начинает иллюзорно кружиться перед замутнённым взором.

— Недалекая сука, Ри, вот ты кто. Сколько раз я тебе говорил: лучше молчи при моих друзьях. Деревенщина. И где я тебя откопал только?! Я даже не помню название этой дыры, откуда ты родом, — каждое слово мужа преисполнено ядом. — Ты опозорила меня перед деловыми партнерами и коллегами. Выставила на посмешище. И кого, напомнить? Меня, Роберта Кинга! Я чертов король этого города, — бьет кулаком себя в грудь, стиснув зубы. — Здесь каждый дюйм принадлежит мне, — рычащим рокотом раздувает трагедию из моего невинно брошенного в деловой беседе замечания, Роберт. — Уверен, ты сделала это специально, грязная куколка. Твоя аппетитная задница буквально умоляет о том, чтобы ее хорошенько отшлепали, — вздрагиваю, ощущая, как его крупные пальцы ласкают ямочки над поясницей.

Медленно. Одержимо. Почти ласково. В любой момент, он может впечатать свою ладонь в мои бедра с такой силой, что я потом неделю сидеть не смогу. Больной извращенец. На всю голову двинутый.

— Встань нормально, — рявкает Роберт, как только я перестаю выгибаться достаточно призывно и вызывающе. Запястья грубо вжимает в стену, разворачивая все мое тело в форме гибкого «крана». — Вот так. Красивая и грязная, моя куколка.

«Кто эта идеальная куколка, Стефф? Познакомишь нас?» — это были те самые слова, с которых все началось, когда мне было пятнадцать. С тех пор, я то «идиотка», то «грязная сука», то «кукла».

— Ты ошибаешься. Я не хотела ничего подобного, — пытаюсь оправдаться, в ответ получая смачный такой шлепок по ягодице, от звука которого у меня в ушах звенит.

Боли я уже почти не чувствую.

Рано или поздно, к ней привыкаешь.

Жар концентрируется в месте удара, по венам разливается приятное и знакомое тепло. Как бы там ни было, игры с Робертом рождают во мне огромный спектр эмоций. От эйфории и наслаждения до отвращения, неприязни, ощущения полной ничтожности.

Я знаю, что это несвойственно здоровой психике, но муж вряд ли проспонсирует мне сеансы психолога.

— Ты поддержала этого ублюдка, МакКейна в споре. Встряла в диалог. Твое дело — молчать, как рыба и не вмешиваться в мои разговоры. С тем же успехом ты могла бы заявить, что у меня маленький член при всем высшем свете Нью-Йорка, — вновь пыхтит Роберт, припоминая мне причину нашего конфликта. Предлогом для очередной порции шлепков и агрессии стал тот факт, что я всего-навсего выразила надежду на то, что одна из дочерних компаний Дугласа МакКейна еще выплывет из затяжного кризиса. В то время как Роберт настаивал на том, что другу стоит продать бизнес, который приносит куда больше проблем и головной боли, чем денег.

Я не умею вести эти чертовы светские разговоры и не собираюсь учиться столь глупому искусству. Не пристало «деревенщине» знать правила этикета. Вертела я их на одном месте — да, именно на члене Роберта.