Непоседа - Сергей Лукьяненко

Если ты в неполные пятнадцать лет выправил кривду, улучшил правду, завоевал сердце княгини, да еще и совершил Настоящее Чудо — тебе очень хочется, чтобы тебя все и всегда хвалили.

Трикс, единственный и полноправный ученик великого волшебника Радиона Щавеля, имеющий высокий статус преспешника (а ведь преспешник — это уже почти настоящий волшебник), стоял у окна в своей комнатушке на вершине магической башни и дулся.

Нет, он ничуть не жалел, что после всех случившихся за год приключений покинул отцовское герцогство, где ему когда-нибудь придется взойти на трон, и вернулся к Щавелю продолжить обучение. Мыть полы, готовить еду и чистить отхожие места — все это не очень-то приятно, но занятия магией искупают житейские неудобства.

Правда, ничему новому он за последнюю неделю так и не научился — попытка призвать новую саламандру взамен старой, уже почти не греющей воду в котле, закончилась небольшим пожаром, опыты в кулинарной магии (а ведь Щавель изначально был настроен скептически!) привели к расстройству желудка, а простенькое заклинание «таранный камень» вызвало лишь мелодичный грохот и страшные голоса, что-то угрожающе поющие на неведомом языке.

А самое обидное было в том, что Триксу по-прежнему упорно не давалась телепортация. Щавель, похоже, и сам был не слишком в ней силен, но на капитул магов, традиционно созываемый вскоре после Нового года, он все-таки отправился. Один. Оставив Трикса в своей волшебной башне с обидной просьбой не снести ее до основания.

Нет, не так представлял себе Трикс свою жизнь у Щавеля. Новые приключения, тайны, сражения, интриги… Спасение всего мира и княгини Тианы в придачу! Победа над коварными витамантами!

А вместо этого — переписывание старых, утративших силу заклинаний из древних книг и ехидные реплики Щавеля.

И грустное одинокое празднование Старого Нового года, который наступит через каких-нибудь девять часов. Учитель, конечно, Трикса очень ценил, но ради недотепы-ученика он раньше времени с капитула не вернется. А ведь это был праздник особый! Семейный, который полагалось проводить не на улице с друзьями-приятелями, а дома, с родными и близкими…

Надо сказать, что Старый Новый год праздновали только в королевстве. Так повелось со времен короля Маркеля Неожиданного, который прославился необычными реформами — то он ввел две дополнительные части света, то выкинул из алфавита три буквы, а вместо них добавил две другие и новый знак — точку с запятой, то повелел измерять вес не в фунтах, а в каких-то чудных «килах». Что такое фунт все знали прекрасно, это был вес гири, крепящейся на цепочке к церемониальной королевской булаве. А таинственное «кило», по мнению монарха, весило в два с лишним раза больше и равнялось весу одного «литра» пресной воды на уровне моря… вот только придумать, сколько пинт или кварт воды входит в этот самый «литр», чтобы его можно было взвесить и принять за эталон, Маркель Неожиданный так и не успел, охладев к своей затее.

По большому счету все реформы остроумного короля не прижились. Новые буквы из алфавита потихоньку выпали (хотя и старые не вернулись), части света остались только на старых башенных часах в Столице, в лавках все по-прежнему просили взвесить им фунт белого хлеба и налить две пинты молока, а не взвесить половину «кила» и налить «литр». И только смена календаря увенчалась частичным успехом. Однажды посреди зимы Маркель Неожиданный заявил, что, наблюдая за звездами, обнаружил — старый календарь отстал на целых тринадцать дней, и поэтому Новый год надо праздновать раньше. По этому случаю он повелел пускать фейерверки, наливать простолюдинам вина и простить всем налоги за две неслучившиеся недели. По всеобщему мнению, королю просто хотелось устроить праздник пораньше — но фейерверки… вино… налоги! Так что новый календарь приняли охотно. Но и старый не забыли… что и привело к появлению удивительного по своему названию праздника — Старого Нового года.

Говорят, что на смертном одре старенький король Маркель Неожиданный вздохнул и произнес: «Я слишком рано пришел в этот мир! Он еще не готов был принять мои идеи… но он их примет… А теперь — о главном! Записывайте! Все люди рождаются свободными и равными в своих достоинствах и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства…»

Неизвестно, чего бы еще наговорил король ошалевшим от неожиданности писцам, но, к счастью, его наследник воскликнул: «Что вы стоите, изверги? Отец бредит от боли и жара! Немедленно дайте старику хорошую порцию макового отвара!»

Порция действительно была хорошая, и поздней ночью Маркель Неожиданный мирно отошел в мир иной. По удивительной случайности это произошло как раз накануне Старого Нового года, что было воспринято всеми как хороший знак и одобрение празднества…

Трикс вздохнул и сел за свой письменный стол. Это был хороший, хоть и старый стол — из мореного дуба, со столешницей, обитой кожей грифона, с тремя выдвижными ящиками слева (один — секретный, но с потерянным давным-давно ключом) и двумя ящиками справа. Ящики пустовали, только в левом верхнем лежала стопка бумаги, а в правом нижнем — запас перьев и ножичек для их очинки.

Раскрыв перед собой великую, хоть и древнюю, книгу по семейной магии, Трикс с выражением прочел:

— «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Это заклинание, плод моих долгих раздумий, можно пользовать для целей благих и дурных, каковые вам более надобны. Ежели, к примеру, надо внести в семью мир и покой, изреки его громко и ясно, делая особливо упор на первой части — «все счастливые семьи похожи друг на друга». Ну а для привнесения дрязг и раздоров, упор делается на второй части — «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Употреблять заклинание надо с умом и всевозможным тщанием…

Трикс вздохнул. Наверное, когда-то это и впрямь работало. Хотя если разобраться, то смысла в заклинании не было ни малейшего. Вот, к примеру, местный босгардский кузнец то и дело дубасит свою жену — а между тем семья у них счастливая. А торговец овощами с жены пылинки сдувает — и они тоже счастливы. Ну какая тут похожесть?

Но на всякий случай Трикс переписал заклинание три раза, семь раз произнес вслух и с выражением, после чего принялся писать заданный Щавелем разбор:

«В великих строках своего великого труда великий граф-волшебник поведал великую тайну…»

Разбор заклинания не получался. Трудно писать то, во что совсем не веришь. Трикс опять вздохнул — на этот раз совсем уж горько, достал чистый лист бумаги и принялся писать письмо домой:

Дорогие мои родители! Герцог и Герцогиня! Я вас очень люблю. И приключения я очень люблю. И магию тоже. А вы мне не разрешаете ею заниматься. Велите учиться танцам и фехтованию. А это неправильно. Я уезжаю к Радиону Щавелю и буду там жить. Вы за меня не беспокойтесь. Я не пропаду. Я все умею делать и буду вам писать, а на трон мне еще не скоро. Только после папы. До свидания.