После похорон - Агата Кристи

Посвящается Джеймсу в память о счастливых днях в Эбни

Старый Лэнском ковылял из комнаты в комнату, поднимая шторыи то и дело вглядываясь в окна подслеповатыми глазами.

Скоро они вернутся с похорон. Лэнском зашаркал ногами чутьбыстрее. Окон было так много…

«Эндерби-Холл» был большим викторианским домом, построеннымв готическом стиле. В каждой комнате имелись занавеси из выцветшей парчи илибархата. Некоторые стены все еще были обтянуты полинявшим шелком. В Зеленойгостиной старый дворецкий поднял взгляд на висевший над камином портретКорнелиуса Эбернети, для которого и был построен «Эндерби-Холл». Каштановаяборода Корнелиуса агрессивно торчала вперед, а рука покоилась на глобусе, не топо его желанию, не то воплощая символическую концепцию художника.

Старому Лэнскому Корнелиус всегда казался весьма решительнымджентльменом, и он радовался, что не знал его лично. Его хозяином был мистерРичард, который внезапно скончался, хотя, конечно, перед этим его какое-товремя посещал доктор. Впрочем, мистер Ричард так и не оправился после смертимолодого мистера Мортимера. Старик покачал головой, переходя из Зеленойгостиной в Белый будуар. Это была настоящая катастрофа. Такой здоровый исильный молодой джентльмен! Трудно поверить, что с ним могло случиться подобноенесчастье. А тут еще мистер Гордон погиб на войне. Одна беда за другой. Дляхозяина все это было чересчур. Тем не менее неделю назад он выглядел почти каквсегда…

Третья штора в Белом будуаре отказывалась подниматься,постоянно застревая. Пружины ослабели – шторы были очень старыми, как и все вэтом доме. А в наши дни такие вещи невозможно починить. Глядя на них, всеснисходительно качают головой и говорят, что они устарели, – как будто старыевещи чем-то хуже современного барахла! Уж кому-кому, а ему это отличноизвестно. Все новые изделия ломаются прямо в руках. Либо материал скверный,либо работа никудышная…

С этой шторой не справиться без стремянки. Лэнском не любилна нее взбираться – в последние дни у него стала кружиться голова. Ладно, бог сней, со шторой. Все равно окна Белого будуара находятся не в передней стенедома и не будут видны из машин, возвращающихся с похорон. Комнатой сейчас никтоне пользовался – она предназначалась для леди, а леди уже давно не было в«Эндерби-Холле». Жаль, что мистер Мортимер так и не женился. Ездил рыбачить вНорвегию, охотиться в Шотландию, кататься на лыжах в Швейцарию, вместо тогочтобы жениться на приятной молодой леди и жить дома с ней и с детишками. Детейв «Эндерби-Холле» тоже не было давным-давно…

Мысли Лэнскома перенеслись к далеким временам, которые онпомнил четко и ясно – куда более ясно, чем последние двадцать лет, путавшиеся ирасплывавшиеся у него в памяти…

Мистер Ричард был для своих младших братьев и сестер скорееотцом, чем старшим братом. Ему было двадцать четыре года, когда умер его отец,и он с головой погрузился в дела, точно, как часы, уходя каждый день в офис ипри этом содержа дом в безупречном порядке. У молодых леди и джентльменов былосчастливое детство. Конечно, они ссорились и дрались друг с другом, так чтогувернанткам приходилось с ними нелегко. Впрочем, Лэнском презирал гувернанток,считая их жалкими личностями. А молодые леди были очень бойкими! Особенно миссДжералдина, да и мисс Кора, хотя она была намного младше ее. А теперь мистерЛео и мисс Лора умерли, мистер Тимоти – несчастный инвалид, мисс Джералдинаумерла где-то за границей, а мистер Гордон погиб на войне. Мистер Ричардоказался крепче всех, хотя и был самым старшим. Пережил почти всех братьев исестер, – почти, так как еще живы мистер Тимоти и маленькая мисс Кора, котораявышла замуж за этого противного художника. Лэнском не видел ее двадцать пятьлет – она была хорошенькой молодой девушкой, когда уехала с этим парнем, – атеперь он едва узнал ее, располневшую, да еще в этом чудном платье! Ее муж былфранцузом или наполовину французом – из браков с этими людьми никогда невыходило ничего хорошего. Но мисс Кора всегда была немного… как бы это сказать…в деревнях их называют дурочками. В каждой семье такие попадаются.

Мисс Кора сразу его вспомнила. «Да ведь это Лэнском!» –воскликнула она, словно была очень рада его видеть. В детстве они все еголюбили – прибегали к нему в буфетную за желе и шарлоткой. Тогда все зналистарого Лэнскома, а теперь его почти никто не помнит. Младшее поколение смотритна него как на обычного дворецкого, который торчит в доме с незапамятныхвремен. Впрочем, и он не слишком их различает – для него они всего лишькомпания незнакомцев, прибывших на похороны, притом весьма потрепанная.

За исключением миссис Лео – она совсем другое дело. Мистер имиссис Лео часто бывали здесь после того, как поженились. Она настоящая леди,всегда одевалась и причесывалась как следует. Хозяину она очень нравилась.Жаль, что у нее и мистера Лео не было детей…

Лэнском встряхнулся – чего ради он стоит и вспоминает былыедни, когда у него столько работы? Теперь нужно заняться шторами на первом этажеи сказать Дженет, чтобы она поднялась наверх и приготовила спальни. Он, Дженети кухарка ходили в церковь на заупокойную службу, но не поехали в крематорий, авернулись домой поднимать шторы и готовить ленч. Разумеется, холодный ленч.Окорок, цыпленок, язык и салат, а потом лимонное суфле и яблочный торт. Носначала горячий суп – лучше убедиться, что Марджори его уже приготовила, таккак они могут вернуться с минуты на минуту.

Лэнском двинулся по комнате шаркающей походкой. Егорассеянный взгляд скользнул по картине над камином – парному портрету к тому,что висел в Зеленой гостиной. На нем были превосходно изображены белый атлас ижемчуга. Женщина, облаченная в них, выглядела не столь впечатляюще. Мягкиечерты лица, рот, похожий на розовый бутон, расчесанные на прямой пробор волосы…Миссис Корнелиус Эбернети была женщиной скромной и непритязательной.Примечательным в ней было только ее имя – Корали.

Спустя шестьдесят лет после их появления мозольный пластырьи крем для ног «Коралл» все еще пользовались спросом. Никто не мог определить,что в них было такого выдающегося, но они всегда привлекали внимание. Благодаряим был воздвигнут этот неоготический особняк с обширным садом, а годовой доход,выплачиваемый семи сыновьям и дочерям Корнелиуса Эбернети, позволил РичардуЭбернети отойти три дня назад в мир иной очень богатым человеком.

Заглянув в кухню, Лэнском напомнил Марджори о супе, но та вответ только огрызнулась. Марджори было всего двадцать семь лет, и она служиладля Лэнскома постоянным источником раздражения, так как была весьма далека отего представления о том, какой должна быть настоящая кухарка. У нее отсутствовалокак чувство собственного достоинства, так и должное почтение к его, Лэнскома,положению в доме. Марджори именовала «Эндерби-Холл» «старым мавзолеем» ижаловалась на огромные размеры кухни, буфетной и кладовой, утверждая, что«нужен целый день, только чтобы их обойти». Она пробыла в «Эндерби» два года иоставалась здесь, во-первых, из-за солидного жалованья, а во-вторых, потому,что мистеру Эбернети нравилась ее стряпня. Марджори в самом деле недурноготовила. Дженет – пожилая горничная, в данный момент пьющая чай за кухоннымстолом и обычно наслаждавшаяся ядовитыми диспутами с Лэнскомом, тем не менеевступила с ним в союз против младшего поколения, представляемого Марджори.Четвертой в кухне была миссис Джекс, выполняющая обязанности приходящейприслуги там, где это требовалось, и получившая немалое удовольствие отпохоронного церемониала.