Всего 50 - Лилия Макеева

Лилия Макеева

Всего 50

У женщин нет возраста. Они либо молодые, либо старые

(Саша Гитри*)

Любовь как ветрянка – чем позднее она случается, тем тяжелее

её последствия

(Дуглас Джеррольд**)

ГЛАВА 1. Идея без программы

Я отважно подняла взгляд.

На правой половине моей головы всё ещё оставались волосы. Но отступать в таком виде было бы нелепо.

Из глубины огромного зеркала парикмахерской на меня смотрели расширенные от недоумения глаза, принадлежащие одутловатому лицу нехотя стареющей женщины. Редкие бигуди по периметру её головы едва держались на жиденьких, пегих волосах. Полуоткрытый рот, казалось, потерял очертания. Явно шокированная, дама склонилась к уху сидящей рядом соседки и что-то нервно шепнула, выразительной мимикой указывая на мой оголённый затылок и на богатые пряди только что с него состриженных и разбросанных вокруг кресла волос, по которым бездушно топтался парикмахер. Это были мои родные пряди, выкрашенные в благородный каштановый цвет. Переведя фокус на них, я мысленно простилась с прежним имиджем. Хм… Моя голова оказалась гораздо меньшего размера, чем я полагала.

Когда час назад я вошла в парикмахерскую, мне уже нечего было терять, кроме волос:

– Снимите всё, пожалуйста, под машинку. Чтобы крашеных не было, только седина осталась.

От волнения меня потряхивало. Но парикмахер не удивился:

– Что ж… желание клиента для нас – закон. Кстати, с вашей структурой волоса вам пойдёт ёжик. У вас правильной формы череп.

– Откуда вы знаете?

– Великая сила воображения! Как опытный мужчина может «раздеть в уме» одетую женщину, так и опытный стилист на раз «снимет» с клиента шевелюру…

Дамский мастер-трансвестит, доверительно прижавшись к моему затылку силиконовой грудью, запустил нежные, дерзкие пальцы в мою гриву и докопался до отросшей на сантиметр седины:

– И цвет седого волоса у вас прекрасный – мы это называем «соль-перец».

Кулинарная интерпретация образа головы меня развеселила, но разжать челюсти я не рискнула: вдруг рот, паче чаяния, раскроется, и оттуда вырвется, что вся эта затея с оболваниваем – шуточная…

– Послушайте, а вам не жаль расставаться с такой роскошной шевелюрой? – высказалась сидящая под «колпаком» дама.

– Нисколько! Мне уже, в принципе, ничего не жаль, – искренне ответила я.

Через час, холодея внутри и снаружи, я демонстрировала окружающим правильные очертания черепа, чистый лоб и серебристый, из соли с перцем, «ёжик». Кое-кто даже оглядывался. Значит, стильно? А лёгкость-то какая! Практически эйфория.

Танцующей походкой я рассекала улицу, осознавая, что твёрдо встала на тропу кардинального преображения. Чтобы увидеть своё истинное лицо и принять себя такой, какая есть.

Вместе с отброшенными в прошлое крашеными волосами откололась от сердца льдина. На ней сидел нахохлившийся Виталий – в полной, правда, экипировке. Так что можно было за него не переживать. А с меня порожняка хватит.

***

Может ли человека позвать к себе город? Нет, не друг, в нём проживающий, не реклама турфирмы, не мечта о его посещении и не наводящий на мысль о поездке сон, а сам город, лично? Теперь я точно знаю – может. Для какой такой цели – это уже совсем другой разговор.

В Барселону я, признаться, рвалась давно. Но всё как-то откладывала до лучших времен. Пока Барселона сама меня не позвала. Метафизическим образом, разумеется. За два месяца до своего пятидесятилетия, несколько удручённая предстоящим, но, в целом, оптимистичная, я пришла к выводу, что понятие «юбилей» мне абсолютно не к лицу. Юбилей предполагал пройденный, не короткий путь, а я ещё и жить толком не начала! То одно жизненное задание, то другое – как тут вкусить радость жизни в полной мере? Отмечать юбилей означало – подводить определённые итоги, собрав за большим столом друзей и близких. А что у меня? Ни достаточного количества итогов, ни необходимого числа друзей. Подводить итоги рановато, а отборные друзья, волею судеб, разбросаны по миру. Как их соберёшь за одним столом? И где этот стол должен стоять? В Москве? В Ганновере? Оплатить полёт тем, кто с удовольствием ко мне прилетит, я не в состоянии, а напрягать друзей не позволяет пресловутая любовь к ближнему. Дилемма!

Мне не раз представлялось гипотетическое застолье с его непременной, китчевой, на мой пристальный взгляд, атрибутикой: громоздкие букеты в целлофане, ритуальные, несколько вымученные поцелуи, суета, будничное бряцание ножей и вилок, сусальные тосты и пафосные, хоть и искренние пожелания… Да, торжественно и красиво, а главное – привычно всем. Ну, в качестве гостя там восседать – это, скажем так, душевно. А вот юбиляру-то каково? Пока в его шкуре сам не окажешься, не проникнешься.

Всё-таки, наверное, внимания на одну юбилейную душу населения – чересчур. Некоторым, говорят, даже плохо становится. И чем старше юбиляр, тем опаснее для него подобный стресс. И вообще – на вкус и цвет… Вот так, складывая аргументы и вычитая, я постепенно пришла к выводу, что юбилей мне, простите за резкость слога, претит. Не желаю никакого юбилея. Тем самым я бы согласилась, что мне пятьдесят. А мне ведь всего двадцать девять! Долой условности! Да здравствует нетривиальный подход к событиям! Да здравствует свобода!

Что касается свободы, то визуализировалась она так: однажды я презрю чемодан, а возьму в руки лишь дамскую сумочку, сложив в неё все самое необходимое для путешествия налегке. И в таком, практически легкомысленном виде полечу в какой-нибудь прекрасный город Европы. Ещё мною не открытый. Почувствую себя птицей, которая ничего не берёт с собой в полёт, а летит, расправив крылья, и всё отыскивает на месте.

Да, и от вредной привычки хотелось избавиться – брать в дорогу несколько больше вещей, чем, как потом выясняется, нужно. По природе своей я предусмотрительна, учитываю каждую мелочь. Сказывается советское воспитание, нужда в бытовых «примочках» и привычка к дефициту времён застоя. Ведь покупать вещи и предметы первой необходимости на месте обходится несколько дороже, чем упаковать в чемодан уже имеющееся. Обманчивое ощущение. Но – тут я вздыхала – мечта о лёгком багаже несбыточна, поскольку мне обязательно что-то помешает. Что? Да любовь к близким, к примеру. Без подарков я свои поездки не мыслила. Всем и каждому – вот и набиралось полчемодана. Плюс своё, кровное.

Надрываясь на какой-нибудь лестнице, которая везде, так или иначе, подворачивалась по причине отсутствующего эскалатора, я клялась себе в следующий раз ехать без подарков. Тщетно! Мы все – рабы собственных пристрастий. При сборах всегда кажется: и это пригодится, и то понадобится. На деле же