Алхимик - Пауло Коэльо

Считаю своим долгом предуведомить читателя отом, что «Алхимик» — книга символическая, чем и отличается от «Дневника Мага»,где нет ни слова вымысла.

Одиннадцать лет жизни я отдал изучениюалхимии. Уже одна возможность превращать металл в золото или открыть ЭликсирБессмертия слишком соблазнительна для всякого, кто делает первые шаги в магии.Признаюсь, что Эликсир произвел на меня впечатление более сильное, ибо до техпор, пока я не осознал и не прочувствовал существования Бога, мысль о том, чтокогда-нибудь все кончится навсегда, казалась мне непереносимой. Так что, узнаво возможности создать некую жидкость, способную на многие-многие годы продлить нашеземное бытие, я решил всецело посвятить себя изготовлению этого эликсира.

Это было в начале семидесятых, в эпоху великихсоциальных преобразований, когда еще не существовало серьезных работ поалхимии. Я, подобно одному из героев этой книги, тратил скудные свои средствана приобретение иностранных книг, а время — на изучение их сложногосимволического языка. В Рио-де-Жанейро мне удалось разыскать двоих-троихученых, всерьез занимавшихся Великим Творением, но они отказались со мнойвстретиться. Познакомился я и с множеством тех, кто именовал себя алхимиками,владел лабораториями и за баснословные деньги сулил открыть мне тайны своегоискусства; сейчас я понимаю, что они ничего не смыслили в том, чему собиралисьучить.

Мое усердие и рвение не давали абсолютноникаких результатов. Мне не удавалось ничего из того, о чем на своемзамысловатом языке твердили учебники алхимии, заполненные бесчисленнымисимволами: драконами, солнцами, львами, лунами. И мне постоянно казалось, что ядвигаюсь не в том направлении, ибо символический язык открывает широчайшийпростор для неправильных толкований. В 1973 году, в отчаянии от того, что непродвинулся в своих штудиях ни на пядь, я совершил акт величайшейбезответственности. В ту пору Управление образования штата Мату-Гроссупригласило меня вести занятия по театральному искусству, и я использовал своихстудентов для постановки «лабораторных» спектаклей на тему Изумрудной Скрижали.Даром мне это не прошло, и подобные эксперименты вкупе с иными моими попыткамиутвердиться на зыбкой почве Магии привели к тому, что уже через год я мог насобственной шкуре убедиться в правдивости поговорки «Как веревочке ни виться, аконец будет».

Следующие шесть лет моей жизни я относился ковсему, что имело отношение к мистике, с изрядным скептицизмом. В этом духовномизгнании я сделал для себя несколько важных выводов: мы принимаем ту или инуюистину лишь после того, как сначала всей душой отвергнем ее; не надо бежать отсобственной судьбы — все равно не уйдешь; Господь взыскивает строго, но милостьЕго безгранична.

В 1981 году я встретился с Учителем, которомусуждено было вернуть меня на прежнюю стезю. Покуда он наставлял меня, я снова,на собственный страх и риск принялся изучать алхимию. Однажды вечером, послеизнурительного сеанса телепатии, я спросил, почему алхимики выражаются таксложно и так расплывчато.

— Существует три типа алхимиков, — ответил он.— Одни тяготеют к неопределенности, потому что сами не знают своего предмета.Другие знают его, но знают также и то, что язык алхимии направлен к сердцу, ане к рассудку.

— А третьи? — спросил я.

— Третьи — это те, кто и не слышал об алхимии,но сумели всей жизнью своей открыть Философский Камень.

И после этого мой Учитель, относившийся ковторому типу, решил давать мне уроки алхимии. Вскоре я понял, что еесимволический язык, столько раз сбивавший меня с толку и так раздражавший меня,— это единственный путь достичь Души Мира, или того, что Юнг называл«коллективным бессознательным». Я открыл Свою Стезю и Знаки Бога — истины,которые мой интеллект прежде отказывался принимать из-за их простоты. Я узнал,что задача достичь Великого Творения стоит не перед немногими избранными, аперед всеми, кто населяет Землю. Не всегда, разумеется. Великое Творениеявляется нам в форме яйца и флакона с жидкостью, но каждый из нас способен — вэтом нет и тени сомнения — погрузиться в Душу Мира.

И потому «Алхимик» — тоже книга символическая,и на страницах ее я не только излагаю все, что усвоил по этому вопросу, но ипытаюсь воздать должное тем великим писателям, которые смогли овладетьВсемирным Языком: Хемингуэю, Блейку, Борхесу (он тоже использовал в одном изсвоих рассказов эпизод из истории Персии), Мальбу Тагану.

А завершая свое чересчур пространноепредисловие и желая пояснить, кого относил мой Мастер к алхимикам третьеготипа, приведу историю, которую он же поведал мне как-то в лаборатории.

Однажды Пречистая Дева, держа на рукахмладенца Христа, решила спуститься на землю и посетить некую монашескуюобитель. Исполненные гордости монахи выстроились в ряд: каждый по очередивыходил к Богоматери и показывал в ее честь свое искусство: один читал стихисобственного сочинения, другой демонстрировал глубокие познания Библии, третийперечислил имена всех святых. И так братия в меру сил своих и дарованийчествовала Деву и младенца Иисуса.

А последним оказался смиренный и убогиймонашек, который не мог даже затвердить наизусть текстов Священного Писания.Родители его были люди необразованные, выступали в цирке, и сына они научилитолько жонглировать шариками и прочим фокусам.

Когда дошел черед до него, монахи хотелипрекратить церемонию, ибо бедный жонглер ничего не мог сказать Пречистой Деве,а вот опозорить обитель — вполне. Но он всей душой чувствовал настоятельнуюнеобходимость передать Деве и Младенцу какую-то частицу себя.

И вот, смущаясь под укоризненными взглядамибратии, он достал из кармана несколько апельсинов и принялся подбрасывать их иловить, то есть делать то единственное, что умел, — жонглировать.

И только в эту минуту на устах Христапоявилась улыбка, и он захлопал в ладоши. И только бедному жонглеру протянулаПречистая Дева своего сына, доверив подержать его на руках.

Посвящается Ж.

Алхимику, который познал

тайну Великого Творения.

* * *

В продолжение пути их пришел Он в односеление; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у нее быласестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его.

Марфа же заботилась о большом угощении и,подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меняоставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне.