Медиум с Саутгемптон-роу - Энн Перри

– Досадная ситуация, – тихо произнес заместитель комиссара полиции Джон Корнуоллис, и на лице его застыло горестно-виноватое выражение. – Я сделал все, что мог, привел все возможные этические и юридические аргументы. Но, очевидно, мне не под силу бороться с властью «Узкого круга».

Томас Питт пребывал в потрясении. Он стоял в середине пронизанного солнечными лучами кабинета, и из-за окна до него доносились приглушенные стеклами крики извозчиков, цокот лошадиных копыт и грохот колес по булыжной мостовой. Этим жарким июньским днем по Темзе курсировало множество прогулочных лодок. После расследования Уайтчепельского заговора Томаса восстановили в должности суперинтенданта полицейского участка на Боу-стрит. Сама королева Виктория выразила ему благодарность за проявленные отвагу и преданность. А теперь Корнуоллис опять сообщил ему об увольнении!

– Но это же невозможно! – возразил Питт. – Ведь Ее Величество сама…

Взгляд его начальника не дрогнул, но в нем отразилась вся глубина душевного страдания.

– Для них нет ничего невозможного. У них больше власти, чем мы с вами можем даже представить. Королева всецело им доверяет. Если мы попытаемся довести до ее сведения наши сомнения, то тогда, уж поверьте мне, у вас не останется вообще никакого шанса, даже на место в Специальной службе[1]. Наррэуэй будет рад вашему возвращению, – добавил Джон через силу, точно слова застревали у него в горле. – Соглашайтесь, Питт. Ради вашего же блага, ради благополучия вашей семьи. На данный момент это лучшее из возможного. Тем более что вам уже удалось достичь там известных успехов. Вы принесли неоценимую пользу стране, помешав заговору Войси в Уайтчепеле.

– Как же, помешаешь ему! – с горечью возразил Томас. – Королева же посвятила его в рыцари, и «Узкий круг» по-прежнему достаточно силен, чтобы своевольно назначать угодных им суперинтендантов на Боу-стрит!

Корнуоллис поморщился, и кожа на его худощавом скуластом лице натянулась.

– Понятно, он еще силен. Но если б вы не помешали ему, то в Англии уже царил бы республиканский бардак, возможно, даже сопровождаемый гражданской войной, а сам Войси торжествовал бы в роли первого президента. К этому он и стремился. А вы помешали его планам, Питт, несомненно… и никогда не забывайте об этом. Уж он-то точно не забудет!

Плечи опального полицейского поникли. От обиды его охватила унылая досада. Что он скажет Шарлотте? Ее ужасно огорчит такая несправедливость по отношению к нему. Она всегда готова бороться вместе с ним, но тут уж ничего не поделаешь. Томас все понимал и возражал Корнуоллису только из-за потрясения и возмущения, осознавая жестокую несправедливость. Он действительно полагал, что его положение по меньшей мере надежно, раз уж сама королева признала его заслуги.

– Вам положен отпуск, – добавил Джон, – вот и воспользуйтесь им в свое удовольствие. Мне… мне чертовски жаль, что пришлось заранее сообщить вам об этой новости.

Питт не нашелся что ответить. От расстройства он забыл даже о вежливости.

– Уезжайте из Лондона в какое-нибудь приятное местечко, – посоветовал шеф. – В пригород или на побережье.

– Да… полагаю, вы правы. Так будет лучше для Шарлотты, для детей…

Все равно она будет обижена, думал Томас, но, по крайней мере, они вместе отдохнут на природе. Давно они уже не отдыхали нормально – им удавалось только выбираться на короткие прогулки по окрестным лесам или лугам, позволяя себе лишь иногда по выходным устраивать пикники с сэндвичами и спокойно любоваться небесами.

Миссис Питт пришла в ужас, но быстро подавила первую вспышку возмущения – возможно, в основном ради детей. На одиннадцатом году жизни Джемайма мгновенно улавливала смену настроения, да и Дэниел, будучи младше сестры всего на два года, тоже быстро реагировал на все происходящее. Скрыв обиду, женщина начала живо рассуждать о возможностях отпуска и планировать, когда они смогут отправиться в путь, раздумывая о том, много ли теперь могут позволить себе потратить.

Подготовка заняла всего несколько дней. Питты решили также взять с собой сына Эмили, сестры Шарлотты, – их дети были близки по возрасту, а Эдвард к тому же стремился увильнуть от формальных учебных занятий и ответственности, свалившейся на него как на отцовского наследника. После смерти первого мужа Эмили, лорда Эшворда, их единственному ребенку достались как титул отца, так и огромное состояние.

Они прекрасно поживут пару с половиной недель в коттедже в Харфорде, небольшом поселении в окрестностях Дартмура, решила Шарлотта. Ко времени их возвращения всеобщие выборы уже закончатся, и Питт вновь поступит в распоряжение начальника спецотдела Наррэуэя, руководившего зачаточной службой безопасности, в основном направленной на борьбу с фенианскими бомбистами и терзающими общество проблемами Гомруля, с которыми беспрестанно и пока неизменно с минимальной надеждой на успех боролся Гладстон[2].

– Даже не знаю, много ли брать для детей сменной одежды, – произнесла Шарлотта таким тоном, будто этот вопрос серьезно озадачивал ее. – Часто ли они будут там пачкаться, интересно…

Они с Томасом находились в спальне, пакуя последние вещи. Вскоре им предстояло сесть на дневной поезд и укатить в юго-западном направлении.

– Очень часто, надеюсь, – с усмешкой ответил Питт. – Забота о чистоте вредно сказывается на характерах детей… особенно мальчиков.

– Тогда мальчикам придется принять участие в стирке! – мгновенно парировала его жена. – Я покажу, как пользоваться утюгом. Это очень просто… только тяжело… и ужасно скучно.

Томас уже собрался ответить ей, когда появившаяся на пороге горничная Грейси сообщила:

– Тут извозчик доставил вам какую-то записку. Он передал ее мне. – И она вручила Питту сложенный листок бумаги.

Тот открыл его и прочел:

«Питт, мне необходимо немедленно увидеться с вами. Поезжайте на извозчике, доставившем вам это сообщение. Наррэуэй».

– В чем дело? – встревожено спросила Шарлотта, заметив, как помрачнело лицо ее мужа. – Что еще случилось?

– Не знаю, – ответил Томас. – Наррэуэй пожелал увидеть меня, но вряд ли по какому-то важному делу. Я не собирался начинать работать в Специальном отделе еще недели три.

Миссис Питт, естественно, знала, кто такой Виктор Наррэуэй, хотя и никогда с ним не встречалась. С момента ее знакомства с Томасом в 1881 году она принимала деятельное участие во всех его делах, которые возбуждали ее любопытство или вызывали гнев, а также если расследование затрагивало кого-то из ее близких. Более того, именно Шарлотта подружилась с вдовой Мартина Феттерса, убитого Джоном Эдинеттом в ходе заговора в Уайтчепеле, и в итоге выяснила причину его смерти. Так что для людей, не связанных с делами Специальной службы, она имела прекрасное представление о деятельности Наррэуэя.