Спасителей не выбирают - Дарья Кузнецова

Сознание вело себя странно. Он не мог поручиться, что находится в здравом уме, но и признать себя обезумевшим не хотел. Порой появлялись проблески, озарения, и Он ясно сознавал, кто он, где находится и куда идет, а в следующее мгновение все это затягивал туман забвения, и оставалась лишь твердая убежденность: надо двигаться. Все равно куда, но — двигаться.

Верного пути и ориентиров здесь не существовало, а мгновение передышки непременно обратилось бы в вечность. Мучительную, безнадежную, одинокую и обреченную вечность, наполненную… чем-то. Чем именно, он точно не знал, но ощущал — ничем хорошим. А если двигаться, то рано или поздно все кончится и он придет.

Куда? Туда, где можно будет наконец отдохнуть. Туда, где не надо будет помнить, где не надо будет мучительно цепляться за обрывки жизни, воспоминаний и ощущений, лишь бы сохранить остатки себя. Туда, где будет что-то, что угодно, лишь бы не эта чуждая голодная пустота, прикидывающаяся то туманом, то толщей воды, то некой вязкой полужидкой субстанцией, каждый шаг в которой растягивался на тысячу.

Шаг…

Он смутно помнил, что это такое, но точно знал: это слово обозначает движение вперед. То, в чем состоял сиюминутный смысл его жизни. Вперед, через лабиринты памяти, через боль, через пустоту и безнадежность, сквозь безразличное и чуждое всему живому Ничто.

1387 год от Великого Раскола

Ничейные горы, замок Гнездо, Северный

Общемагический университет

Никто точно не знал, кем и когда был построен этот замок, ютящийся на отвесной скале в труднодоступной местности. Историки до сих пор публиковали работы, посвященные Гнезду и его создателям, и как только ни изгалялись почтенные мужи. Авторство приписывали покинувшим мир волшебным народам и загадочным пришельцам извне, всем богам по очереди, вождям-рабовладельцам, великим магам древности…

Последним от историков почему-то доставалось особенно часто. Если собрать воедино все, что так или иначе связывали с этими легендарными личностями, оные маги выходили на порядок сильнее не то что современных коллег — богов! Они поднимали горы, изменяли русла рек и климат, стирали с карт государства и целые народы.

Гасар Ассай, декан Теневого факультета, созерцал потемневшую от времени поверхность стола, на которой лежали его руки, и очень грустил, что он не один из великих магов древности. Гасить звезды и зажигать луны, должно быть, гораздо приятнее, чем сидеть на педсовете и ждать оставленного напоследок нагоняя от ректора университета. Причем нагоняя несправедливого и оттого чрезвычайно обидного.

Нет, этот крепкий и достаточно молодой еще мужчина, один из сильнейших магов современности, не боялся своего прямого начальника, они даже состояли в приятельских отношениях. Но он помнил устав университета и знал, что в этих стенах ответственность за поведение учеников несут их руководители. Перед куратором потока — староста группы, перед деканом — кураторы, а перед ректором — уже деканы. Эта система зарекомендовала себя неплохо, учебные и дисциплинарные проблемы студентов редко доходили даже до декана, решались на местах, но в любом правиле есть исключения.

— …И последний вопрос на повестке сегодняшнего дня, — прозвучал спокойный и чуть усталый голос ректора, заставивший Гасара подобраться. — Дисциплинарный. А именно — поведение студента Хаггара Вераса. Восемь жалоб с начала учебного года, и это только от педагогического состава, — резюмировал он. Когда прозвучало имя студента, почти все присутствующие недовольно скривились, кто-то выругался себе под нос, кто-то гневно нахмурился. — Гасар, сожри твою печень Незримый,[1] как это называется? Почему ты не можешь призвать к порядку одного малолетнего засранца, первокурсника?!

Ректор, Майяр Харисс, относился к числу существ редких и загадочных — сумеречных магов. Им то приписывали способности обеих сторон силы сразу, то какие-то альтернативные таланты, то пренебрежительно называли «середнячками» и считали бездарностями, неспособными толком освоить магическую науку.

А правда, как всегда, где-то рядом. В теневой области лежат ночные грани условного магического целого — ритуалы, магия крови, иллюзии, хаос и разрушение, пространственная магия, смерть, в светлой — жизнь, порядок, целительство, стихии и зелья. Ни одну из половинок нельзя назвать безусловно доброй или злой, мир держится на их равновесии, а сумрак существует на стыке. Да, сумеречные не способны достичь совершенства в одной из областей, но сила их в умении объединять противоположности. Неопытные студенты этого направления всегда сильно уступали своим товарищам, но на высоких ступенях развития уже могли дать серьезную фору остальным. К примеру, ни один маг в здравом уме не рискнул бы связаться с Майяром.

— С удовольствием выслушаю твои предложения, — огрызнулся Ассай.

— Тебе прочитать устав? — нахмурил не по возрасту седые брови ректор.

— Я его и так наизусть помню, — поморщившись, отмахнулся декан.

— Тогда почему, Гес, ты не можешь поставить его на место самостоятельно? — мрачно спросил Харисс. — Мы вынуждены на педсовете уделять внимание одному-единственному избалованному ребенку и тратить на него время. Бред!

— Это не ребенок, Май! — не выдержала заведующая кафедрой зелий Онира Вайрат, обычно строгая и сдержанная женщина средних лет. Сейчас магистра, впрочем, буквально трясло не то от злости, не то от возмущения, не то от обиды: ее заявление лежало среди упомянутых ректором восьми. — Это чудовище! И мне очень интересно, магистр Фесар, как это чудовище умудрилось вскрыть вашу портальную защиту и притащить в университет продажных женщин!

— Онира, это вообще наименьшая из проблем, связанных с Верасом, — отмахнулся Гасар.

Конкретизировать, что все «жертвы» нашествия проституток не слишком-то пострадали, он не стал, чтобы не нарываться на скандал. На взгляд теневика, заместитель Ониры, зельевар более чем почтенного возраста, о котором и пеклась женщина, уже лет пятьдесят не выглядел таким бодрым и окрыленным, как последнюю декаду после упомянутого инцидента.

— Но случай показателен, да, — продолжал между тем декан. — Май, с ним не работают никакие меры, понимаешь? Он слишком силен, и в этом главная проблема. Мы не можем запечатать его дар и выставить его прочь: добровольно на это ограничение он не согласится, а принуждать… Извини, но я категорически возражаю против такого риска. Сам понимаешь, запечатать сопротивляющегося мага непросто, и этот мальчишка нам такой катаклизм устроит — мало не покажется! И я уже не говорю о том, что это незаконно и его папаша размажет нас по ближайшим скалам за надругательство над наследником. А все остальное бесполезно. Исправительные работы и дополнительные задания он выполняет с той же легкостью, с какой университетскую программу. Да, он избалованный засранец, но засранец гениальный, и спорить с этим невозможно, — уже сейчас уровень его знаний соответствует в среднем третьему курсу, а по некоторым дисциплинам и четвертому. Он получил отличное домашнее образование, и в другой ситуации я бы только восхитился подобными познаниями. Карцером его тоже не напугать, он давно уже воспринимает его как повод выспаться и провести сеанс лечебного голодания. Телесные наказания у нас не применяются, но, подозреваю, они бы только ухудшили ситуацию. Сейчас он просто развлекается, а тогда всерьез обидится и начнет целенаправленно мстить. Магические воздействия на студентов запрещены, но даже если ты особым указом разрешишь мне нечто подобное, это опять же не поможет: силен, зараза. А уж вариант с привлечением родителей попросту не имеет смысла. Хаггар — единственный наследник, свет в оконце и отдушина, он по определению не может сделать что-то плохое, и достучаться до отца шансов нет. Если уж разбираться, то мы имеем дело как раз с результатом домашнего воспитания, и ничего нового его родители не привнесут. Кроме того, ты не хуже меня знаешь Вераса-старшего и его взгляды. Единственное, что он ответит на претензии к поведению сыночка, что не надо допускать в университет всяческое отребье. Именно от него младший всего этого нахватался, и как перевоспитать по сути уже сформировавшегося взрослого человека, я не знаю, извини. Тут только боги могут помочь.