Спасителей не выбирают - Дарья Кузнецова

— Дарю. — Мужчина слегка поморщился. — Никто не мешает тебе вытравить плод, с этим справится любой толковый целитель. Кроме того, на твое имя в Центральном банке открыт хороший счет. С таким приданым и при твоей внешности не составит труда успешно выйти замуж, отсутствие девичьей чести и наличие внебрачного ребенка мало кого остановит.

До зуда в пальцах, до кома в горле ей захотелось зарычать, завыть, швырнуть в эту надменную сволочь расческу, а следом — самое смертоносное заклинание из имеющихся в арсенале. Но Нирана медленно прикрыла глаза, глубоко и судорожно вздохнула и проговорила:

— Пусть будет так.

После чего развернулась и вышла в соседнюю комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Она не будет закатывать истерику, не будет швыряться — ни расческами, ни чарами, ни деньгами. Первое глупо, второе — бесполезно, Верас все равно сильнее. А третье… третье глупо вдвойне. Деньги еще пригодятся.

Нирана пока еще не знала как, но точно знала, что отомстит. На мгновение мелькнула заманчивая мысль вернуть его, заставить умолять вернуться, но женщина поспешила ее отогнать: не то. Слишком глупо, слишком по-бабьи цепляться за этого человека и повторно верить тому, кто однажды воткнул нож в сердце.

Когда женщина, уже одетая и выглядящая совершенно пристойно, навсегда покинула этот дом, плана действий у нее по-прежнему не было, зато появилась ясная цель: в полном смысле уничтожить этого человека. Увидеть, как он потеряет все, лишится своего лоска и надменного спокойствия, окажется втоптан в грязь.

Как может посредственная волшебница без особенных связей и влияния навредить владетелю, самому сильному магу современности, она пока не представляла, но… даже боги не вечны, а Хаггар Верас — всего лишь человек.

А в комнате за закрытой дверью некоторое время после ухода женщины висела тишина. По-прежнему из артефактной шкатулки лилась музыка, по-прежнему из открытого окна доносились звуки улицы, но тишину — настороженную, тревожную, вопросительную, наполненную невысказанными упреками и непролитыми слезами, — все это не нарушало.

— Хар, она это серьезно сказала? — борясь с непривычным неприятным ощущением неловкости, тихо спросил гость. — Про ребенка.

— Увы, — с тяжелым вздохом отозвался тот. — Да знаю, сглупил, конечно. Она меня подловила в неподходящий момент, целенаправленно… Но это бесспорно не оправдание, сам виноват. Ничего, моя ошибка — я и исправлю.

— Каким образом? — нахмурился блондин.

— Маг я или не маг? — холодно усмехнулся Хаггар. — Не смотри на меня так, ничего незаконного. Во всяком случае, такого, что закон способен отследить.

Еще некоторое время, пока определившийся наконец с нарядом маг одевался, мужчины молчали, и вновь первым заговорил гость, решив сменить тему:

— Как тебе последние новости?

— Какие? Прости, ты же знаешь, я не читаю газет и почти не участвую в светской жизни, слишком много работы. А отдыхать предпочитаю иным образом.

— Политические, — коротко ответил Варон. — В стране неспокойно. Король помиловал торговца, который убил державою Арака Окара. Помнишь, громкий скандал был с изнасилованием дочери того простолюдина?

— Ну, Окар получил по заслугам. — Хаггар пожал плечами. — Между нами, он действительно был редчайшая мразь.

— Я не жалею и не оправдываю его, но… Хар, это называется прецедент. Думаешь, в умах людей отложится тот факт, что Окара настигло возмездие? Нет, друг мой, это прозвучит совсем иначе. Простолюдин убил аристократа — и король подобное поощрил.

— Не говори глупостей, — отмахнулся маг и пренебрежительно фыркнул. — Думаешь, после этого чернь массово пойдет убивать своих хозяев?

— Это только один штрих. Постоянно всплывают какие-то агрессивно настроенные группы людей. Опять же король грезит прежними веками — абсолютной монархией. Я нюхом чую, что-то будет!

— Нюхом ты чуешь завтрак, через четверть часа будут подавать, — рассмеялся Хаггар. Смех его звучал неприятно, при хрипловатом низком голосе он получался резкий и каркающий, зловещий, что лишь усугубляло сходство мужчины со страшными темными магами из сказок. — Успокойся, Ван, тебе везде мерещатся заговоры. Инакомыслящие и дураки были всегда и никогда не вымрут, а король… Кишка у него тонка пойти против сложившейся ситуации, не тот человек. Он привык жить в тепле, уюте, спокойствии и сытости и делать порой широкие красивые жесты вроде вот этого помилования. Страна давно уже держится на плечах владетелей, а у него хребет переломится от такой нагрузки.

Память напоминала догнивающую мусорную кучу. Обрывки и обломки прошлого смешивались, слеплялись, спаивались в безобразную однородную массу, пахнущую тленом и вызывающую отвращение. Хотелось закрыть глаза и уйти, отвернуться и больше никогда ко всему этому не прикасаться.

Но Он упрямо рылся в отбросах, пытаясь отыскать… не жемчужину, нет. Что-то относительно целое, поддающееся опознанию, связное и годное к применению. Что-то, что можно взять в руку и однозначно определить его природу. Что-то реальное. Что-то достаточно прочное, способное служить опорой или хотя бы подпоркой. Не отдельные взгляды, слова, образы и мгновения, а целые фрагменты жизни, пригодные для создания фундамента… чего? Пока неясно. Чего-то, способного выжить вне времени и пространства, сильного и незыблемого, как само Ничто.

Или не Он? Или этими поисками занимался некто другой? Тот самый бесстрастный сторонний наблюдатель, способный здесь и сейчас собрать целое из обломков и отделить нужное от мусора.

Впрочем, этот некто и сам не знал, какая мозаика сложится из мелких разноцветных стеклышек…

1398 год от Великого Раскола

Пригород Кирмила, столицы Рубера

Принято считать, что все неприятности случаются внезапно. Что для счастья нужно много трудиться, а горе приходит само и вдруг, когда ничто не предвещает беды. Такое тоже случается, но гораздо реже, чем кажется людям. Не только потому, что последние себя обманывают и старательно не замечают неприятностей. Просто над собственными радостями человек долго и трудно работает сам, а над его проблемами — кто-то другой. Людям же по их природе свойственно не обращать внимания на чужой труд.

Зима в этом году наступила вдруг, не в свое время. Злая, обиженная на весь свет, она сплющила и сжала осень до такой степени, что ее почти никто не заметил. Жители Рубера полагали, что это временное явление и осень еще заглянет на огонек со своим сопливым носом и затяжными дождями, но ей никто не дал такого шанса.

Снег валил сутками, порой сменялся мелким дождем. Потом по тонкому слою воды прокатывался, слегка потрескивая, некрепкий мороз, раскатывая его в листовое железо, а сверху снова ложился слой пухлого, мягкого снега. А когда зима решила, что запасла достаточно воды, холод воцарился окончательно. На календаре в это время только кончалась осень.

Старики утверждали, что последний раз такая зима пришла в год, названный после Великим Расколом. Когда по воле богов ли, по прихоти ли смертных единый прежде магический талант разделился на теневую и светлую стороны. Время тогда наступило настолько смутное, настолько страшное, что сейчас от него не осталось даже внятных легенд, только противоречивые слухи, пронизанные страхом выживших свидетелей, утверждавших, что все случилось вдруг и одномоментно.