Сюрприз под занавес - Галина Гордиенко

Левитан или не Левитан?

Мать могла и ошибиться. Она видела эскизы лишь в детстве, понятно, особого внимания не обратила. И слышала о них мельком. Кто из нас в семь лет вслушивается в разговоры взрослых?

Все же приму за аксиому — Левитан.

Тогда — караул! Пять эскизов!!!

Интересно, сколько они сегодня стоят? И как могли столько лет находиться в частной коллекции? В полной безвестности?

Мать говорила — там и коллекции-то толковой нет. В семье живописью никто не увлекался, полотна не скупал. А эти пять эскизов, что ж… В свое время — просто подарок друга. Память о нем. Потом — фамильная реликвия. Эскизами гордились. Как и дружбой деда с великим художником.

Фантастика! Почти полтора столетия забвения! Это же сенсация! Скандал! Это — деньги. БОЛЬШИЕ деньги.

Не верю!

Нет, верю. Хочу верить. Это мой шанс.

Якобы, все это никогда не афишировалось. Имя художника при посторонних не склонялось. Из осторожности. И из скромности.

Смешно, но мать так и заявила — из скромности.

Тогда все сходится. Мало ли что за картины или акварели висят на стенах? В Питере в домах интеллигенции это не редкость. И копий известных полотен — тысячи.

Ого-го! Я из везунчиков! Кажется. Если не буду хлебалом щелкать. А я не буду.

Другое плохо. Со старухой говорила мать. Не я. А из мамули сейчас много не вытрясешь. Только и сказала: «Софочка собирает гостей». ГОСТЕЙ!

Основной вопрос — сколько нас? Претендентов на «милые сердцу подарки на память»? Двое? Трое? Десяток?

К чему мне конкуренты?!

Ни к чему, это точно. Тогда…

Слава Богу, что у старухи нет законных наследников!

Слава Богу, что мать больна и не может ехать сама!

А я свой шанс упускать не собираюсь. Эскизы достанутся мне. Любой ценой.

* * *

Почему ей так не везет? Почему она должна гробить долгожданный отпуск на совершенно незнакомую старуху? Тащиться в июне в холодный Питер, а не на Черноморское побережье? Почему вечно все идет кувырком?

Тамара взбила подушку и поморщилась, комков меньше не стало. Даже наоборот — словно прибавилось. Тамара обреченно вздохнула: в ближайшее время заснуть вряд ли удастся. Досада мешает. Ведь ответ на десятки «почему» единственный: она обычная идиотка. Причем невезучая идиотка. Именно на ней поговорка «дуракам везет» дала сбой.

Впрочем, нет правил без исключений. И она, Тамара Журжина, и есть это несчастное исключение. Невезучее исключение. Затурканное всеми. Ею помыкает даже единственная сестра!

Тамара нервно хихикнула и поправила себя: не помыкает, а вьет из нее веревки. Длинные и толстые. Почти канаты. Точно канаты.

Иначе как же получилось, что Тамара, стиснув зубы, едет в Петербург, да еще с Лелькиной дочерью, а сама Лелька преспокойно осталась дома? Пообещав, правда, подъехать к ним в субботу. Утром.

Клялась забрать Динку и посадить Тамару в крымский поезд. Мол, Томик обязательно навестит родителей. Десять дней у моря вполне достаточно для полноценного отдыха, и Лелька просто гарантирует — ее отпуск не пропадет.

Однако верить старшей сестрице… Нужно быть сумасшедшей!

Тамара свесила голову с верхней полки и мрачно хмыкнула: четырехлетняя племянница сладко посапывала, свернувшись клубочком чуть ниже подушки. В ногах у нее спал бессовестный Крыс. И сопел ничуть не менее сладко. Еще бы — расположился со всеми удобствами. В то время, как хозяйка сходила с ума от злости и обиды.

Тамара невольно сдвинула брови: ну и наглец. А еще говорят — собаки всегда чувствуют состояние человека. Или это не касается бультерьеров? Ну, сейчас коснется!

Возмущенная Тамара спрыгнула вниз, но согнать Крыса на пол все же не рискнула. Побоялась разбудить племянницу. Лишь продемонстрировала бультерьеру — Крыс как раз приоткрыл правый глаз — крепкий кулак. На что пес тут же ответил громким похрапыванием. Даже похрюкиванием.

Ясно, издевается, гад толстопузый! Вон, нос морщит, смешно ему. Ну ладно, завтра Тамара ему покажет, кто в стае главный…

Крыс поглубже зарылся в одеяло, и как Тамара разочарованно поняла — снова заснул.

А что ему? Дома не оставили, хоть и грозились. Любимая хозяйка рядом, пусть и скрипит зубами от ярости, и не такое переживали. Разницы же между Керчью и Санкт-Петербургом для пса никакой.

Тамара бросила взгляд на пустые полки напротив и скучно порадовалась, что к ним в купе никого не подселили. Хоть в этом повезло.

Сна не было ни в одном глазу. Дурная энергия распирала, злость сорвать оказалось не на ком. Тамара впервые пожалела, что запретила Лешке сопровождать ее. Напрашивался же!

Тамара зачем-то тщательно осмотрела купе, будто надеялась обнаружить тут Сазонова. Под столом, например. Или под нижними полками. Самое время сообщить Лешке, ЧТО она о нем думает. Чтоб жизнь медом не казалась. Не одной же страдать.

Само собой, Сазонова Тамара не нашла и разозлилась еще больше: вечно его нет, когда нужен. То крутится под ногами, шагу не дает ступить самостоятельно, а тут — испарился. Как специально. Послушный, как же. Убивать бы таких послушных. Отстрел объявить, например. И сезон открыть прямо с сегодняшнего дня. С этой минуты.

Заняться в купе было нечем, как Тамара ни вертела головой. Если только подсунуть подушку Динке под голову…

Но девочке подушка чем-то не нравилась. Она полежала на ней ровно тридцать секунд, и снова сползла ниже.

Тамара пожала плечами, но настаивать не решилась. Не хватало разбудить племянницу! И всю оставшуюся ночь отвечать на Динкины вопросы. Нескончаемые, как сама жизнь. Порой — весьма каверзные.

Тамара вышла в коридор и встала у окна. Мимо бесконечной темной полосой тянулся лес. В вагоне остро пахло влажной землей и молодой зеленью, недавно прошел дождь.

Небо на глазах светлело, становилось жемчужным, предрассветные сумерки таяли, постепенно возвращая миру цвета. Тамара прислонилась лбом к прохладному стеклу и пробормотала:

—Вы что-то сказали?

Тамара вздрогнула и испуганно обернулась. А наткнувшись взглядом на слегка насмешливую улыбку высоченного парня — прямо второй Лешка Сазонов на ее голову! — неожиданно разозлилась.

На себя. И на Лельку. С ее дурацкими танка. Которые лезли в голову в самые неподходящие минуты и только осложняли жизнь. Они оказались прилипчивее жвачки. И почему-то запоминались намертво. Хотя в танка нет даже рифмы. Так, пять глупых рваных строчек!