Дожить до рассвета - Виталий Дубовский

И содрогнется Явь возмущенная,

Ибо Правь Чернобогом попрана.

И воспротивится люд неразумный

Сеять хлеб да землю возделывать.

И пойдет войной брат на брата,

Кровь родную мечом проливая.

И заплачет луна, Леля-младшая,

Морем слез своих Явь умывая.

И падут в битве славные воины,

Рядом с темными слягут и светлые.

И не будет меж ними различия,

Ибо все они — дети Сварожичьи,

Все равны пред ним, любы-дороги.

Перуном будут изгнаны демоны,

Возвратятся в Навь нечестивые.

И на пепле взрастет семя новое,

Вновь внимая слову Сварожьему.

Много раз будет истина попрана,

Правду ложью сокроют намеренно.

Так всегда было, есть и так сбудется,

Ибо в Яви Навь зарождается.

Снова наступила зима, заботливо укутав землю своим пушистым снежным покрывалом. Суровые морозы сковали могучими льдами берега Полуночного моря, напрочь отсекая Асгард от материка. Единственный сухопутный путь к Асгарду пролегал через Рипейские горы. В такие морозы горными перевалами не пройти ни одному смертному.

Стоян решил стать на зимовку и, не мудрствуя лукаво, избрал для этого столицу полян. Одержав желанную победу над Сварожьей Дружиной, он не боялся осады. Ни один умный воитель не решится осаждать город в такие морозы.

Ранее веселая столица полян распахнула перед ним свои скрипучие врата, встречая захватчиков опустевшими домами. Пережившие черный мор поляне покинули свои жилища, отправляясь куда подальше в поисках спасения. Целую седмицу воины Стояна телегами вывозили из города тела умерших от мора жителей. Дни и ночи напролет пылали огромные погребальные костры, сжигая колдовскую мерзость, насланную на город Уморой. Воины испуганно поглядывали на пекельное пламя, от которого по окрестностям разносился невыносимый запах паленой плоти.

— Уж лучше так, чем стервятников кормить, — прошептал Ярослав, вспоминая поле битвы, усеянное телами воинов.

Стоян лишь кивнул в ответ, с любопытством оглядывая пустынные улицы града.

— Беспута, где княжий дом, говоришь?

Молодая рыжая колдунья, стегнув жеребца, быстро подъехала к нему. Заискивающе улыбнувшись ведьмаку, она взмахнула рукой.

— Вон он, за капищем Велеса виднеется. Его дом большой, ни с каким другим не спутаешь. Там, что ль, остановимся, Стоянушка?

Ведьмак недовольно поморщился, вновь уловив в ее словах глупую надежду. С тех пор как похитили Ледею, Беспута не отставала от него ни на шаг, пытаясь добиться расположения.

— Там мы с Вандалом поселимся.

Вандал криво усмехнулся, задумчиво поглядывая на капище, на заборе которого белели черепа животных. У каждого народа свои обереги от злых духов.

— Прости, брат, иной дом я себе присмотрел, — пробормотал молодой ведьмак. В словах его промелькнула надежда осуществить свои тайные замыслы. — В капище Велеса поселюсь.

Стоян неодобрительно покачал головой, смерив брата осуждающим взглядом.

— Как знаешь, брат. Сам ведь говорил, на грудь он тебе своей верой давит.

Вандал хищно оскалился.

— Не верой, силой он давит. Обряды проведу да нашим богам славу вознесу. Может, на свой бок ту силу и склонить сумею.

Стоян молчаливо покачал головой. Все молодые ведьмаки желают обладать безграничной силой. Глупая затея. Все в этом мире сбалансировано, божьими весами отмерено. Если где-то убыло — значит, где-то прибыло. Сила дает колдуну немалые возможности, но забирает взамен что-то важное. Стоян вздохнул, зная, как много он утратил в обмен на собственное могущество.

— Ну, брат, как знаешь. Не дразнил бы ты Велеса — осерчает.

Вандал гордо вздернул подбородок, не желая прислушиваться к словам старшего брата. Битва со Сварожьей Дружиной так и не принесла ему расположения Чернобога. Отец общался лишь со Стояном, словно не замечая остальных ведьмаков. Вандал был еще молод и не понимал, что такое уважение. Десятки войн разжег Стоян в Яви, сотни тысяч человеческих жизней возложил на алтарь во славу Чернобога. Лишь тогда в глазах Отца он стал достойным сыном.

— Так возьмешь меня с собой в княжий дом, Стоян? — Не удержалась Беспута, прерывая их разговор.

Ведьмак усмехнулся, вспоминая ее послание, переданное через Всеведу.

— А ты, Беспута, в доме воеводы обоснуйся. Ты вроде замуж за него собиралась? Вот и наследуй от мужа усопшего.

Выругавшись, Беспута развернула коня, уносясь прочь. Щеки ее пылали от негодования и унижения. Он вновь пренебрег любовью, оскорбив ее чувства на людях. Старый бездушный демон!

Стоян громко расхохотался, насмешливо глядя ей вслед. В следующий миг улыбка сошла с его лица, и ведьмак грустно прошептал:

— Дуреха. Все в любовь не наиграется…

Перед глазами промелькнуло прекрасное лицо Ледеи. Каждую ночь он пытался отыскать ее, вопрошая Навь о ее судьбе. Каждую ночь его буйный дух бился о гранит горы Меру, пытаясь разорвать сеть ворожбы Уров. Она была там. Он чувствовал ее присутствие. Он слышал биение ее сердца. Он слышал биение сердца их ребенка, получившего жизнь под сердцем матери. Ведьмак горько вздохнул, возвращаясь мыслями к мрачной действительности. Он остался один. И лишь падение Асгарда может вновь сделать его счастливым, возвращая любимую и сына. Сына, которого он ждал всю свою жизнь.

Мертвый город ожил, приняв в свои стены тридцать тысяч новых жильцов. Разорив хозяйские погреба, захватчики радостно набрасывались на припасы, не задумываясь о завтрашнем дне. Медовуха полилась рекой, выгоняя захмелевших воинов на улицы в поисках веселья.

Ярослав, чей долг воеводы обязывал блюсти порядок, недовольно хмурился, наблюдая за начавшимися беспорядками. К вечеру, собрав на совет тысяцких и сотников, он вынес решение:

— Освободить несколько домов под хранилище для припасов. С утра отправить по домам сотню воинов с телегами. В каждом доме вычистить погреба. У хранилищ выставить стражу.

Тысяцкие зароптали, понимая, что, отбирая припасы у воинов, им не избежать ненужных стычек и резни. Ярослав сердито ударил кулаком по столу, прерывая их болтовню.

— Впереди лютая зима, что жрать будете?!

Тысяцкие угрюмо склонили головы, соглашаясь с его решением. Грустные мысли о завтрашнем дне заставили их затянуть пояса. Поутру отряд воинов принялся исполнять приказание воеводы.

Несколько сотен воинов были отправлены Стояном по деревням в поисках скота и припасов. Безжалостно разграбляя дома, они обрекали жителей деревень на голодную смерть. Стоян спасал собственное войско от бунта и вымирания. Пресекая возможное дезертирство, у городских ворот поставили усиленный гарнизон. Теперь покинуть город можно было, лишь отправившись в мир иной. Воинство Чернобога залегло в глубокую спячку, словно медведь в берлоге.