Принцесса специй - Читра Дивакаруни

Посвящается

Марти, Ананду, Абэй — моим трем мужчинам (все — Повелители Специй)

Я хочу поблагодарить следующих людей и организации, которые каждый и каждая по-своему помогли воплотить этот замысел:

Сандру Диджикастра, мое доверенное лицо, за веру в меня с самого начала.

Марту Левин, моего издателя, за дальновидность, понимание и моральную поддержку.

Викрама Чандру, Шобха Менона Хиатт, Тома Дженкса, Элаину Ким, Мортона Маркуса, Джима Куинна, Джеральда Розена, Рошни Рустомджи-Кернс и С. Дж. Валлья за их очень важные комментарии и советы.

Художественный Совет округа Санта Клара и организаторов Литературного Творческого Конкурса имени СУ. Ли за финансовую поддержку.

Футхилл колледж за любезно предоставленный мне годичный отпуск.

Моей семье —

особенно матери, Татини Банерджи,

а также свекрови Сита Шастри Дивакаруни

— за их благословение.

И Гурумаджи Чидвиласананда, чье обаяние озаряет мою жизнь, каждую страницу и каждое слово.

Предупреждение для читателя:

всем рецептам, описанным в книге, следовать только под руководством квалифицированной Принцессы Специй!

Я Повелительница Специй.

Мне подвластны не только они. Минералы, металлы, земля, песок, камень. Драгоценные камни в их холодном и чистом свечении. Жидкости, на поверхности которых радужные переливы буквально ослепляют ваши глаза. Свойства их всех я изучила на острове.

Но специи — моя страсть.

Я знаю о них все — их происхождение, значение их цветов, запахи. Я могу назвать каждую истинным именем, которое было дано ей в самом начале начал, когда твердая оболочка отделилась от земли и образовала небо.

Их жар — в моей крови. От амчура[1]до шафрана, они склоняются перед моей волей. По одному движению моих губ они отдают в мою власть все, что в них скрыто — свою волшебную силу.

Да, во всех них содержится магия — даже в той американской приправке, которую вы, не задумываясь, каждодневно кидаете в суп.

Не верите? Ах, ну да. Вы же забыли старые секреты, которыми владели еще ваши бабушки. Вот, например, один из них: если ванильные бобы вымочить до мягкого состояния в козьем молоке и натереть ими косточки на запястье, то это предохранит вас от дурного глаза. Или вот еще: определенное количество стручков перца, сложенных в изножье кровати в форме полумесяца, вылечит от ночных кошмаров.

Но специи, обладающие истинной силой, родом из моей страны, страны страстной поэзии, аквамариновых птиц. Где закатные небеса полыхают, как кровь. И я имею дело именно с ними.

Если вы встанете в центр этого небольшого помещения и медленно повернетесь кругом, то увидите, что все индийские специи, которые когда-либо только существовали — в том числе и утерянные, — собраны здесь, на полках в моем магазинчике.

И думаю, не будет преувеличением, если я скажу, что во всем мире нет места такого, как это.

Магазинчик находится здесь всего год. Но многие, кто заглянул сюда лишь раз, уверены, что он был всегда.

И я могу сказать, почему. Заверните за кривой угол улицы Эсперанца, где оклендские автобусы с фырчаньем притормаживают, и вы увидите его. Идеально вписавшийся между узкой зарешеченной дверью отеля «Роза», почерневшей от прошлогоднего пожара, и вывеской «Ремонт швейных машинок и пылесосов Ли Инь» с трещиной в стекле между «Р» и «е». Засаленное окно. Округлые буквы, гласящие «Магазин Специй», потускневшие от засохшей коричневой грязи. Внутри — стены, испещренные паутиной, на которых висят выцветшие изображения богов с подернутыми печалью глазами.

Металлические бункеры, давно уже потерявшие блеск, до отказа заполненные мукой атта,[2]рисом басмати, мазур далем.[3]Вертикальные ряды видеокассет, все — времен черно-белого кино. Рулоны ткани старомодных цветов: новогодний желтый, пожухло-зеленый, свадебный алый цвет.

А в углах копящиеся под отложениями пыли, порожденные мыслями посетителей, — желания. Они древнее всего, что только есть в моем магазине. Потому что даже здесь, в этой новой стране, Америке, в этом городе, который гордится тем, что он не старше, чем одно биение сердца, — люди все так же и без конца чего-то желают.

И я сама тоже тому причиной. Я тоже выгляжу так, будто была здесь всегда. Кого видят посетители, когда заходят, пригибаясь под искусственными зелеными листьями манго, подвешенными над дверью как символ удачи? Сгорбленную женщину с кожей песочного цвета, за стеклянным прилавком, где лежат митай — сладости из их детства. Из кухни их матерей. Изумрудно-зеленые барфи; расгулла,[4]белые, как рассвет; и сделанные из чечевичной муки ладду,[5]как слитки золота. И кажется естественным, что я должна была находиться здесь всегда и что должна без слов понимать тоску каждого вошедшего сюда по той жизни, которую они оставили, когда выбрали Америку. И их стыд за эту тоску, как горьковатый привкус во рту, какой бывает, когда вы разжевали плод амлаки,[6]чтобы освежить дыхание.

Конечно, откуда им знать. Что я не стара, что это тело — личина, которую я приняла, войдя в пламя Шампати, как любая Принцесса, принявшая служение. Что я ощущаю все его морщины и шероховатости кожи не более чем вода — рябь на своей поверхности. Они не видят, как из-под тяжело нависших век блеснут вдруг глаза — и мне не нужно никакого зеркала (а зеркала запрещены для Принцесс), чтобы знать это наверняка, — темным огнем. Эти глаза — единственное, что осталось моим.

Хотя нет. Еще кое-что. Мое имя, Тило, сокращенное от Тилоттама, ибо я названа в честь высушенных на солнце зерен кунжута, питательной специи. Они не знают этого, мои посетители, как и то, что раньше у меня были и другие имена.

Иногда это повергает меня в уныние — оно как озеро черного льда, — когда я подумаю, что во всей этой стране нет ни единого человека, который бы знал, кто я на самом деле.

Тогда я говорю себе: ну и что? Так даже лучше.

— Запомните, — говорила нам Мудрейшая, когда обучала нас на острове, — вы сами по себе не имеете значения. Ни одна из Принцесс. Что действительно значимо, так это ваш магазин. И специи.