Крестовые походы. Под сенью креста - Александр Доманин

Эта книга посвящена одной из интереснейших эпох мировой истории — временам крестовых походов в Святую Землю. В последнее время тема эта вызывает неизменный интерес читателей: выходят книги и фильмы, посвященные крестоносцам, в некотором смысле можно говорить даже о моде на Средневековье. Но актуальность проблемы имеет не только положительную сторону. Появилось много произведений, в которых крестоносное движение трактуется однобоко, а в некоторых присутствует большой налет мистицизма; другие сплошь и рядом заполнены фактическими ошибками. Крестоносцев хотят показать не такими, какими они были, а такими, какими они представляются тому или иному автору. Отсюда — чрезвычайный разброс мнений о «Христовых воинах» — от кровожадных монстров, интересующихся только наживой, до рыцарей без страха и упрека в белоснежных одеждах Добра.

Я постарался представить максимально взвешенный, насколько это в моих силах, взгляд на крестоносное движение. Книга опирается на строго реальные факты истории, и лишь там, где исторические источники не дают однозначного ответа, я позволил себе предложить читателю собственную версию событий. Но и в тих версиях — например, об основании тамплиерского ордена или византийском влиянии на клермонскую проповедь, я старался придерживаться общей исторической линии и учитывать все известные факты. Вам судить, насколько мне это удалось.

Во время работы над книгой мне помогали многие люди, за что им огромное спасибо. Особо я хотел бы отметить Вадима Флягина и Григория Дубину, оказавших мне неоценимую техническую поддержку; Анну Хазину, предоставившую великолепный материал для иллюстраций, и Андрея Кикеева, взявшего на себя неблагодарный труд быть первым редактором еще сырого произведения. Но особую благодарность я хотел бы выразить моей жене Светлане, которая была и моим редактором, и машинисткой, и консультантом, а, честно говоря, настоящим ангелом-хранителем книги. Без нее этот труд просто никогда не был бы написан.

Александр Доманин

Палестина, 15 июля 1099 года. Тяжкий, свирепо жаркий день самой середины лета. День поистине судьбоносный для мировой истории. День триумфа христианского Запада, день скорби мусульманского Востока. День взятия Иерусалима крестоносцами...

Эффект этого события был огромен. Не зря в Европе взятие Иерусалима было воспринято как чудо. Воинство ислама, почти пять столетий непрерывно теснившее христианский мир, не просто потерпело поражение. Удар крестоносной европейской рати был нанесен в самое сердце мусульманских владений. Под натиском христиан пал не город — сколько таких городов переходило из рук в руки за долгие века противостояния — пала одна из трех величайших святынь ислама. Это было тем более непостижимо для современников, что в последние десятилетия, после долгого относительного затишья, мир ислама вновь перешел в наступление. Разве витязи мусульманских эмиров не мыли больше своих коней на крайнем западе Ойкумены, у Геркулесовых Столпов? Разве свирепые сельджукские воины, пришедшие из глубин Азии и влившие свежую кровь в великий джихад*, не смотрели всего десять лет назад на стены снятого Константинова града, предвкушая скорый победный пир в императорской Галате? Казалось, нот еще одно, последнее титаническое усилие, и зеленое знамя пророка вознесется над святой Софией, а там и над Вечным Городом — цитаделью христианства. И тем сильнее был шок от случившегося 15 июля 1099 года.

Чтобы понять причины этого события, которое христиане Европы объясняли не иначе как промыслом Божьим и великим чудом, а мусульмане — карой Аллаха за грехи, нужно более глубоко всмотреться в ту эпоху. XI век не зря считается переломным в истории Европы, концом долгих Темных веков, рассветной порой цивилизации средневекового Запада. И нам, живущим на рубеже второго и третьего тысячелетий, пожалуй, стоит пристальней взглянуть на мир, отделенный от нас десятью веками.

1000-й год от Рождества Христова действительно был великой вехой в истории западной цивилизации; причем корни этого лежат не в каких-либо политических событиях или технологических достижениях, а в самой толще общественной психологии того времени. Сегодняшнему читателю, живущему в многообразном и стремительно меняющемся мире, мире десятков равноправных религиозных систем, мире грандиозных информационных потоков и Интернета, достаточно сложно понять мышление тогдашнего жителя Европы. Безраздельное господство христианской идеологии, помноженное на чрезвычайную суеверность всех и каждого, от короля до последнего простолюдина, создало уникальное явление, аналогов которому, кажется, нет в мировой истории. 99% западноевропейцев, и в том числе подавляющее большинство католического духовенства, было убеждено, что 1000-й год станет Последним годом, годом конца света, Страшного Суда и Второго Пришествия Христа.

Вера в близкий конец света, действительно, была почти всеобщей. Лишь немногие образованные монахи и церковные иерархи, ссылаясь на авторитет Писания, утверждающий, что дата Второго Пришествия скрыта от людей, пытались протестовать против этих взглядов, но им не слишком-то верили. Именно поэтому эсхатологические* ожидания очень сильно отражались на всех явлениях тогдашней жизни. Люди массами шли в монастыри, отказываясь от мирской жизни и замаливая в преддверии Страшного Суда действительные или мнимые грехи. Кое-где даже прекращали обрабатывать землю и уходили нищенствовать. Развелось несметное количество юродивых и блаженных, призывающих к всеобщему покаянию перед гибелью мира. Взрыв эсхатологических представлений был настолько силен, что почти парализовал и без того малоразвитые хозяйственные связи, тем самым спровоцировав голод во многих местностях, что, в свою очередь, еще более усугубило ожидание чего-то невероятно страшного. Гробовщики не успевали справляться с посыпавшимися на них заказами (поистине, «кому война, а кому мать родна»), и известно немало случаев, когда люди заранее ложились в гроб, отказываясь от пищи телесной в ожидании конца света. И многие умерли, но так и не дождались...

Демографическая ситуация к концу X века была ужасающей. Рождаемость стремительно падала, многие женщины любой ценой старались избежать рождения детей, чтобы не обрекать их неминуемой скорой гибели и предшествующим ей страданиям. Монашеские обеты, принимаемые в это время тысячами, тоже отнюдь не оздоровляли ситуацию. Практически замерло какое-либо другое строительство, кроме монастырского, но уж зато сами монастыри росли, как грибы. Ккропа замерла в ожидании 25 декабря 1000 года.

И вот наступил, а в положенный срок прошел этот, ничем в других отношениях не примечательный, зимний день. И... ничего не случилось. Господь, услышав молитвы своей паствы, решил перенести конец света на более поздний срок. И когда осознание этого пришло к людям, вслед за понятной волной небывалой радости явилось понимание простой вещи — надо жить дальше. Рожать и кормить детей, строить дома и мельницы, кому-то обрабатывать землю, а кому-то — охотиться и воевать. Все вроде бы вернулось на круги своя, но это было и так, и не так.